Маркель наморщил лоб:
— «Святой Франсуа»… Но…
— Да, конечно, — перебил его Каллерти, — ваше путешествие продолжалось восемь лет. Значит, вы покинули Землю в 2072 году, так?
Маркель молча кивнул.
— А «Святой Франсуа» запустили только в 2074 году.
— Да, теперь я вспоминаю — когда мы покидали Землю, его строительство заканчивалось на обратной стороне Луны, — задумчиво произнес Маркель.
— Я вошел в зал Передатчика в 2075, — продолжал Каллерти. — Ад для меня начался пять лет тому назад. Я, конечно, был осведомлен, что называют адом, но то, что меня ожидало!.. Видите ли, эффект проявляется у разных людей по-разному. Мне выпало пережить всю его мощь. В общем, мне показалось, что эта секунда, или половина, или двадцатая секунды, в течение которой длилась передача, стала моей вечностью. Дело в том, что офицеры психотехнической службы вашей страны, господин Маркель, хорошо поработали со мной… — Маркель вздрогнул, и собеседник поднял руку предупреждающим жестом: — Нет-нет, я отнюдь не отношу вас к их числу. Я просто хотел сказать, что обе стороны, находящиеся здесь, на Афродите, в состоянии конфликта, не достойны нашей симпатии. Эти офицеры объединенной Европы, сфабриковавшие мое прошлое и не позволившие мне соединиться с Патрицией только для того, чтобы мой ад был еще более страшным, ничуть не лучше тех, кто убил ваших товарищей… Выйдя из Передатчика, я постарел биологически на долю секунды, но субъективно путешествие продолжалось для меня лет сто, если не больше. Во всяком случае, именно так я воспринял его продолжительность. И после того, как я столько времени метался в аду, не находя выхода, сжигаемый неудовлетворенной страстью, они предложили мне принять участие в «общей борьбе». — Он невесело рассмеялся. — Вы понимаете меня, господин Маркель? У них не было даже тени сомнений! Ну что, готовы ли вы теперь, после всего, что произошло этой ночью, броситься на штурм Передатчика?
Он не сводил с Маркеля странно поблескивающих глаз, в которых плавали боль и усталость.
— Я никогда уже не смогу сделать этого, — сказал Маркель.
— А что вы знаете о майешах? — спросил Каллерти. — Только то, что вам рассказали. А сим- биоты? Вы поверили сплетням, сочиненным дряхлыми немощными старцами, никогда не высовывавшим носа даже на Луну… Мы не нужны никому, Маркель, так откуда же могут появиться верные сведения о нас?
— Я знаю, что такое майеши, — возразил Маркель, стараясь, чтобы его голос звучал как можно тверже.
Все это время девушка сидела, не шевелясь. Ее блестевшие при свете факелов стройные ноги, казалось, были отлиты из древней бронзы. Черные волосы резко выделялись на фоне светлой стены. Ее грудь приподнималась и опускалась ритмично, но почти неощутимо.
Может быть, она заснула?.. И тут девушка открыла глаза, внимательно посмотрев на него.
— Майеши — это полурастения, полуживотные, — сказал Каллерти. — Это огромные миролюбивые создания^ роющие подземные норы и туннели, в которых мы живем. Они обеспечивают нас воздухом и пищей в виде сока… И еще они дарят нам все наслаждения мира, сверх того, что мы можем дать себе сами.
— Нет… — пробормотал Маркель. — Говорят, что вы… В общем, что они питаются вашей кровью, словно вампиры, и что…
Каллерти искренне расхохотался.
— Великий Боже! Бедный солдат! Неужели Земля вернулась к мраку средневековья? Вампиры! Нет, ответьте мне: неужели я выгляжу изнуренным? — Он вытянул руку. — А Сейли? Она разве похожа на анемичную барышню? Он замолчал, опустил руку и задумался. Через несколько секунд мужчина вскинул голову, и на его лице появилось серьезное выражение.
— Представьте себе симбиота, Маркель. Существо, извлекающее необходимые ему для жизни вещества из почвы с помощью крайне сложной системы переработки и синтеза. Оно не слишком разумно, но обладает невероятной способностью… скажем, к взаимопониманию. Однако все живые существа, с которыми оно могло вступить в контакт, либо слишком грубы и безмозглы, либо чересчур воинственны, а скорее, и то, и другое, и третье. Когда же это существо встретило человека, то обнаружило, что наконец столкнулось со сложнейшим организмом, способным значительно обогатить его существование, одарив его чувствами, которых оно прежде не ведало.