И все же повторю: стычки между наблюдателями были крайне редки. Другое дело, что наблюдатель мог стать жертвой местных коллизий. Такие случаи бывали нередко. По канонической цветовой градации Земля находилась в самом конце хроматического ряда. Таким образом, здесь было запрещено открывать какие-либо представительства. Равно как и привозить сюда что-либо, помимо записывающей аппаратуры. Только наблюдение, только регистрация — таковы требования к желающим посетить планеты подобного типа. Мы чем-то напоминаем европейских ученых-миссионеров конца XVIII — первой половины XIX века, затерявшихся в джунглях Африки или на островах Океании. «Доктор Ливингстон, я полагаю?» Правда, нас выгодно отличает то, что в любой момент мы можем отсюда убраться. Но опять-таки, судя по статистике, это удавалось далеко не всем.
Может возникнуть вопрос, что же тогда всех нас сюда влечет? Вы понимаете: любая цивилизация — кладезь для честолюбивых исследователей. Согласитесь, солидная монография и степень магистра стоят нескольких месяцев добровольного затворничества.
Устраиваясь поудобнее на теплом пледе, я через две двери слышал довольный визг Темки — малыш принимал ванну. Рядом свернулся клубком Понификс. Он уже дремал. А вот Арк все никак не находил себе места. Внезапно он произнес:
— Коллега Ростос, право, не знаю, как сказать… В общем, я выполнил весь намеченный объем работ.
Я все понял, и мое хорошее настроение сразу улетучилось.
— Когда? — только и спросил я.
— Завтра пополудни.
— Жаль.
Арк вновь беспокойно переступил с ноги на ногу.
— Поверьте, коллега, для меня это грустный момент. Я высоко ценю те товарищеские отношения, которые между нами сложились. Но мне пора.
Я кивнул.
— Понимаю. Что ж, буду наслаждаться обществом милитариста и безмозглой рептилии.
Арк покачал головой:
— Вы не правы. Уэд — отличный товарищ…
За дверью раздались громкие шаги, и Арк замолчал. Комната озарилась ярким светом. Понификс вздохнул и закрыл лапой нос. Темка с довольным видом прошествовал ко мне.
— Тися цяп, — важно проговорил он, тыча пальчиком в маленькую ссадину. — Тися цяп.
Саша утащила его обратно в детскую.
Арк завтра улетает. Жаль. Славный парень. Обязательно навещу его, как только представится возможность. Мысль о том, что я могу испытывать печаль от расставания с представителем чужой расы, стала для меня откровением. Стыдно признаться, даже к Понификсу я испытывал нечто вроде привязанности. И могу поклясться, привязанность эта была взаимной. Наверное, прощание с ним будет таким же болезненным. Да, здесь получаешь хорошую прививку от ксенофобии.
С этой мыслью я уснул.
Ким прислушался. На дворе раздавался звонкий смех Темки. Наверное, Саша сжалилась над Понификсом и спустила его с поводка. Ким представил себе резвящегося Понификса и улыбнулся. Бедняга. Прощание с Арком стало для него тяжелым ударом. По крайней мере, вид у него был куда более несчастный, нежели у Ростоса Стремительного. Кстати, чем сейчас занят этот пушистый сноб?
Ким подошел к детской и тихонько приоткрыл дверь. Как он и предполагал, потомок славной династии мирно посапывал на радиаторе. Как правило, он игнорировал утренние прогулки. Прекрасно. Ким плотно прикрыл дверь и направился к компьютеру. С тех пор как он обзавелся ЭВМ, Ким все свои записи дублировал на дискетах. Так надежнее. Более того, он переписал на дискеты все фамильные дневники.
При мысли о бумагах у него вдруг возникло непреодолимое желание вновь прикоснуться к ним. Ким подошел к комоду и выдвинул нижний ящик. Здесь, в несгораемом сейфе хранилось самое драгоценное из всех сокровищ мира. Он открыл сейф и извлек из него реликвию. Дневники. Те, что наверху, были написаны автоматической ручкой. Он узнал почерк отца. А вот это уже перьевая ручка. А эти странички написаны гусиным пером.
Дальше, дальше, в глубь столетий. 1800, 1700… Язык становился все архаичнее, но понять смысл написанного не составляло труда. Вот, например, его далекий предок Григорий с тревогой сообщает о возникших трениях с духовенством. Еще бы, коль пошел слух, что ты понимаешь язык зверей, — жди неприятностей.
Дальше, дальше. В его роду первое, чему отец начинал учить сына — это грамоте. Ким улыбнулся, представляя, с каким тягостным недоумением малыш, должно быть, воспринимал эти непонятные закорючки. «Тятя, на что мне это сгодится?» Ничего, парень, скоро узнаешь.