И тут его взгляд упал на табличку с именем на униформе капитана.
— Энтони Роджерс, — прочел он вслух и широко улыбнулся — И вы еще полагаете, что у меня смешное имя?
Роджерс или не понял шутки, или понял, но, судя по его разъяренному взгляду, воспринял весьма неблагосклонно. Лаки благоразумно сменил тему и с тех пор никогда, ни единого раза не называл командира «Бак»[6]. В конце концов, он выиграл этот полет в лотерею, и следующие четыре месяца его благополучие, не говоря уже о жизни, будет находиться в руках Роджерса и второго члена экипажа, которому полагалось присматривать за пассажиром.
Почти четыре десятилетия назад, когда международная программа пилотируемых космических полетов была готова рухнуть из-за нехватки финансирования, одному невоспетому гению из отдела по связям с общественностью пришло в голову решение этой проблемы. Пусть люди не желают платить дополнительные налоги для поддержки программы, но ведь многие готовы раскошелиться ради шанса стать ее участником! Даже то. что победитель лотереи оставлял отпечаток пальца на документе, согласно которому с Международной космической администрации снималась всякая ответственность за возможный ущерб его здоровью и даже смерть, — а приводящие к этому происшествия время от времени случались, — мало кого отпугивало. «Солнечная лотерея», как ее назвала МКА (ни словом не упомянув, что это название было введено в оборот Филипом К. Диком), приносила столько денег, что космическое агентство не успевало отправлять достаточно миссий, чтобы их потратить, и уж тем более чтобы обеспечить космическими вояжами победителей ежемесячных розыгрышей. Часть средств была пущена на строительство «Колеса фортуны» — станции в форме бублика, наподобие той, что в докосмическую эру предлагали построить фон Браун, Кларк и другие. Правда, эта станция не была научной. Там предавались всем видам азартных игр, включая те, в которые можно было играть только в невесомости. Теперь и это последнее ограничение оказалось снято и стало приносить доход для поддержки постоянно растущего флота орбитальных челноков.
— Живое существо? — угрюмо повторил Роджерс, когда Лаки и Андреа вернулись на корабль и сняли скафандры. — И оно… помахало тебе?
Лаки утвердительно кивнул.
— Может, нечто вроде рефлекторной мимикрии? — заметил навигатор Рубен Малдонадо. — Откуда вам знать, что это был сознательный отклик?
— Да какая разница? — прервала его Берта Уингейт, уперев в бока сильные руки. — Будь оно хоть трижды разумно, вопрос стоит так: или мы, или они. И если я не установлю на этом булыжнике ядерные заряды и не взорву его ко всем чертям, пока он не приблизился к Земле, мы все отправимся следом за динозаврами.
— Верно, — согласилась Андреа, — но что если этот булыжник — единственное место, где обитают подобные существа? Полностью уничтожить другую форму жизни…
— Ты сама говорила, что оно похоже на какой-то склизкий гриб! — заявила Берта. — Откуда нам знать, может быть, они живут на каждом втором булыжнике в поясе астероидов? И если какой-то комок слизи не позволит нам сделать то, ради чего мы сюда явились, то, возможно, мы недостойны выживания. Не понимаю, зачем нам вообще сообщать о нем на Землю Это лишь создаст дополнительные проблемы.
Рубен негромко кашлянул:
— Хочу всем вам напомнить о маленьком украшении на голове у Лаки.
Все уставились на Лаки. Тот и сам успел позабыть про обруч с миниатюрной камерой и микрофонами на своем шлеме, благодаря которым все, что он видит и слышит, передавалось на корабль, а оттуда — на Землю, где из этого материала готовились программы виртуальной реальности. Использование такого устройства тоже было обязательным условием, вроде отпечатка пальца на документе; пятьдесят других победителей лотереи получали отредактированные копии этих записей и могли пережить — почти наяву — самые интересные моменты путешествия. Правда, билеты лотереи, где главными выигрышами были эти записи, расходились не столь бойко по сравнению с другой, где можно было выиграть само путешествие — кроме тех редких случаев, когда оказавшийся в космосе победитель погибал из-за неосторожности или несчастного случая. Лаки предпочитал не задумываться о подобном исходе. Сейчас главным было то, что изображения помахивающих отростков и все, что было про них сказано, уже летело на Землю, и отозвать эту информацию было невозможно.
— Ну и что? — сказала Берта, поворачиваясь к Лаки и говоря прямо в микрофоны у него на лбу. — Думаете, что кто-то со мной не согласится? Мы не имеем права допустить даже малейшей вероятности, что эта штука врежется в Землю, и вы это прекрасно понимаете!