Но эта дыра не из таких. Она очень древняя, она восходит к самому первому этапу звездообразования, когда сама Вселенная еще была новорожденной. Она уже давно поглотила или извергла весь окрестный межзвездный газ, создав далеко вокруг себя глубочайшую пустоту.
Эта черная дыра находится на расстоянии пятидесяти семи световых лет от Земли. Десять миллиардов лет назад она была сверхтяжелой звездой; взрыв — и она превратилась в сверхновую, короткий промежуток времени сиявшую ярче всей галактики. В этой вспышке она растратила половину своей массы. Теперь от звезды ничего не осталось. Выгоревший реликт с массой примерно в тридцать звезд, равных Солнцу, втянул в себя окрестное пространство, не оставив ничего, кроме гравитации.
Перед отправкой психолог проверил меня — тебя — на психическую устойчивость. Очевидно, мы прошли проверку, иначе я бы здесь не оказался. Каким человеком надо быть, чтобы согласиться на падение в черную дыру? Вот в чем вопрос! Если я смогу на него ответить, то, возможно, пойму тебя-себя-нас.
Но эту женщину-психолога интересовало другое. Она даже не смотрела на меня. Ее лицо превратилось в расплывчатую абстрактную газовую характеристику человека, соединившегося по оптическому нерву с компьютерной системой. Речь ее была поверхностной. Впрочем, и объектом ее изучения была не моя телесная ипостась, а компьютерное отражение, цифровая опись моей души. Помню последние ее слова.
— Черные дыры притягивают нас своей метафорической глубиной, — произнесла она, глядя в пустоту. — Черная дыра — это, буквально, место, откуда нет пути назад. Мы воспринимаем ее как метафору самих себя — незрячих, заброшенных туда, откуда не поступает никакой информации, откуда никто не возвращается. Мы живем, проваливаясь в будущее, и всех нас неминуемо ждет встреча с центром черной дыры.
Она умолкла, ожидая, видимо, моего комментария к ее словам, но я промолчал.
— Помните главное, — произнесла она, и ее глаза впервые вернулись во внешний мир и всмотрелись в меня. — Это не метафора, а настоящая черная дыра. Не относитесь к ней, как к метафоре. Приготовьтесь к реальности. Пауза. — Доверьтесь математике. Это все, что мы в действительности знаем, все, чему можем доверять.
Слабое утешение.
Волк против Черной Дыры. Схватка неравная: у черной дыры подавляющее преимущество.
И все же неравенство не так уж очевидно.
На моей стороне технология. Во-первых, червоточина — хитроумный трюк с пространством, благодаря которому возникла возможность удалиться от Земли на пятьдесят семь световых лет.
Червоточина — чудище под стать самой черной дыре, фокус с пространственным изгибом, в основе которого лежит теория общей относительности. После открытия этой дыры к ней искусно подвели жерло червоточины. На осуществление этого проекта ушло больше столетия. Теперь, когда червоточина стала реальностью, путешествие невероятно сократилось. Метр, какой-то шаг. Свалиться в черную дыру под силу каждому. Добро пожаловать!
Червоточина — не слишком подходящее название, но другого не привилось — это своего рода кратчайший путь из одного места в другое. Физически это всего-навсего петля аномальной материи. С одного конца вход, с другого — выход. Топологически две стороны червоточины склеены вместе: это выпиленный из пространства кусок, перенесенный в другое место.
Инспекторы земного пространства, обуреваемые сверхосторожностью, не позволили, чтобы противоположный конец червоточины открывался там, где сходятся стандартные транспортные артерии, — в узле червоточин, близ Нептуна. Вместо этого он открывается рядом с Вольфом 562[14] — захудалым красным карликом, который блестит на расстоянии двадцати одного светового года от земного пространства. Вокруг него вращаются две планеты без атмосферы, почти что замершие куски камня. Чтобы сюда попасть, приходится пользоваться двумя червоточинами.
Сама черная дыра имеет сто километров в поперечнике, а червоточина — несколько метров. Что это, если не сверхосторожность?
Первый урок теории относительности состоит в том, что время и пространство едины. Длительное время после теоретического обоснования «сквозной червоточины» считалось, что с помощью червоточин можно пронзать также и время. Только гораздо позже, когда путешествие по червоточинам стало фактом, было установлено, что нестабильность Кочи делает невозможным существование червоточин, ведущих в прошлое. Теория была правильной: пространство и время действительно являются элементами одной и той же реальности, однако любая попытка сместить червоточину таким образом, чтобы превратить ее в дыру во времени, приводит к вакуумной поляризации, уничтожающей эффект временного скачка.