Добравшись до намеченного места, он сел, и глубоко, с искренним восторгом, вздохнул. Метрах в десяти под ним на скользком карнизе рыбачили двое мальчишек. Ненадолго задержав на них взгляд, Роджер обратил глаза вверх — к мрачным вулканическим горам. Вот отблески солнечных генераторов «подсолнух», вот далекий купол обсерватории; вот выбеленные известью домишки лезут вверх по крутому склону, опираясь друг на друга; а вот и опрятные отели, уместившиеся на самом верху.
Вдруг он обнаружил, что думает о старике и девушке с каштановыми волосами. Роджер попытался вспомнить то, что читал об «Икаре», но обнаружил в своей памяти немногое: этот корабль оказался последним. Вот и все, но, правда, история никогда не была его любимым предметом.
Далеко в море солнце играло на приспущенных топселях восьмимачтового клиппера. Выставив перед собой мизинец, Роджер попытался оценить скорость корабля, исчезнувшего за пальцем и вновь появившегося из-за него. Двадцать четыре секунды. А восьмимачтовик — это по крайней мере 200 метров длины. Значит, он проходит… 30 узлов! Средняя скорость на Северо-восточном торговом маршруте. Невольно и негромко он затянул мелодию «Попутного ветра», хита прошлого или позапрошлого года, мечтательно провожая огромный корабль, нырявший носом во впадины между валами. Роджер дал себе клятву, что однажды он будет командовать подобным судном.
Мальчик долго смотрел на море, после того как огромный корабль исчез за горизонтом. Потом, вздохнув, поднялся на ноги и отправился назад вдоль причалов, смутно сознавая, что какая-то его часть осталась там, в океане; он еще не настолько узнал себя, чтобы понять, какая именно.
Полуденный звон стайкой серебряных птиц порхнул над городскими крышами с колокольни, выросшей на склоне горы. И тут, вспомнив о своем обещании, Роджер бросился бегом.
У миссис Герцгейм в салоне разболелась голова. Раньше такого не случалось. После ланча она отправилась в спальню, предоставив сыну возможность проводить день возле бассейна. Мальчик получил в свое распоряжение всю «акваторию»: большая часть гостей уехала на экскурсии, выбрав ту или иную из местных красот, или же, подобно матери Роджера, решила поспать перед вечерней прогулкой.
Проплыв восемь раз установленную для себя дистанцию, Роджер выбрался из воды и направился к лежаку, возле которого оставил свою одежду и микомикон. Чем же заняться? Он сел, вытер влажные волосы, открыл микомикон и пробежал взглядом знакомый список. Нельсон, Камалот, Кеннеди, Пастер, Алан Квотермейн, Гек Финн, Тарзан, Фродо, Титус Стон[2]… Палец его шевельнулся, и глубоко в голове зазвучал шепот: «Каждый камешек — это холодная голубая строфа восторга, каждое перышко — это жуткое…» Мальчик поежился и собрался было достать агатовые наушники, но тут за его спиной раздался плеск… Обернувшись, он увидел, как из-под воды вынырнула та самая девушка, которая сидела за одним столиком со стариком. Маленькая загорелая ладонь отвела от глаз мокрые волосы; девушка перевернулась на спину и, поднимая сверкающие брызги, поплыла вдоль бассейна к мальчику.
Не доплыв метров пять, она свела ноги и по инерции скользнула к стенке бассейна. В последний момент девушка ухватилась за облицованный плитками желоб. Голова и плечи вынырнули над краем бассейна. Задумчиво поглядев на Роджера, она улыбнулась.
— Привет.
— Здравствуйте, — ответил мальчик.
— Не сказать, чтобы здесь было много народу, правда?
— Одни уехали на экскурсии, — сказал он, отметив про себя, какие у нее яркие, васильковые глаза. — А другие отдыхают.
— А мы — нет.
— Да, — согласился он, — мы — нет.
— Как тебя зовут?
— Роджер Герцгейм.
— А меня Анна. Анна Гендерсон.
— Я видел вас сегодня за завтраком. Вы сидели вместе…
Она по-кроличьи наморщила нос.
— С мужем. Мы тоже тебя видели.
2