Самым уязвимым местом фильмов о гигантских насекомых стали не примитивные механические или рисованные монстры, а однообразные сюжеты. Кроме пауков-людоедов в роли «апокалиптического Зверя» мог выступать огромный богомол («Смертоносный богомол», 1957), улитки-мутанты[17] («Чудовище, бросившее вызов миру», 1957) и даже целое сообщество насекомых («Странный мир планеты Икс», 1957), а сюжет с их участием штамповался как по единому клише: порожденное природным или рукотоворным катаклизмом насекомое вырывалось на волю и превращалось в неуправляемое орудие зла, сеявшее смерть и разрушение до тех пор, пока смелые и мужественные герои (как правило, люди с военной выправкой, иногда — ученые, которые чаще сами выпускали джинна из бутылки) не ставили точку в его бесчинствах.
Некое новое слово в этом мифе было сказано в 1958 г. режиссером Куртом Нойманом, экранизировавшим для киностудии «XX век — Фокс» рассказ Д. Лэнгелана «Муха».
Новизна этого фильма состояла в том, что изрядно затертая идея мутации, катастрофической для целого мира, была заменена на мутацию, катастрофическую для одного отдельно взятого героя — ученого Андре Деламбра (Эл Хедисон), чьи опыты по телепортированию живой материи превратили его в странный симбиоз человека и насекомого. Человекообразное существо с головой мухи и мохнатыми лапами претерпевает почти кафкианские злоключения; особенно трогает финал, где «белоголовая» муха отчаянно зовет на помощь.
Другой прорыв в теме, хотя и не столь революционный, сделал японец Иносиро Хонда, выпустивший на экран насекомое с «положительным знаком» — гигантскую моль Мотру («Мотра», 1961). Интрига фильма закручивается на загадочном острове, где когда-то проводились испытания ядерного оружия.
Можно, конечно, предположить, что воздействие радиации объясняет и появление на свет двух крошечных красавиц, насильно вывезенных с острова в Токио, и самой гигантской гусеницы, а затем — бабочки, устремившейся на их зов, но по большому счету сюжет фильма подчинен логике волшебной сказки, пускай и сильно модернизированной. Создавал Мотру Эйдзи Дзубурайя, выдающийся японский мастер спецэффектов и комбинированных съемок, «отец» Годзиллы. Кстати, в сиквеле этого фильма («Godzilla Versus the Thing», 1964) Мотра сошлась в поединке с Годзиллой, а спустя более 30 лет, в 90-х, появилась в трех новых фильмах, причем в последнем из них «Мотра-3» (1998) — как спаситель мира от демонического зла.
Если же говорить о мировом кино в целом, то в 60-е, эпоху социальной и философской фантастики, насекомые-мутанты погрузились в летаргическую спячку. К числу редких исключений можно отнести разве что английский хоррор «Смертоносные пчелы» (1967), примечательный своими натуралистическими сценами атак пчел на поп-певицу.
Вне всякого сомнения, фильмом, породившим новый всплеск интереса к таинственным возможностям насекомых стала документально-фантастическая «Хроника Хеллстрома» (1971) Уэлана Грина и Эда Спигела. Использовав образ вымышленного закадрового рассказчика — ученого, который с интонациями Кассандры доказывал неизбежность победы насекомых в эволюционном движении природы, — создатели фильма заставили зрителя совершенно особым образом воспринимать виртуозно отснятый и смонтированный материал о жизни беспозвоночных. Впечатляющий музыкальный ряд нагнетал атмосферу таинственности и мрачной безысходности. На Грина и Сигела буквально посыпались престижные призы: «Оскар» за лучший документальный фильм, приз Британской академии кино и телевидения, приз Каннского кинофестиваля за техническое совершенство…
Впрочем, вскоре тема пчелиной агрессии нашла веселую и легкомысленную трактовку. В пародийной комедии Дениса Сандерса «Вторжение девушек-пчел» (1973) группа молодых и без стеснения обнажавшихся исследовательниц вводила себе гены мутировавшей пчелиной «царицы». Произошедшая мутация не привела к радикальным изменениям женской внешности (для актрис все ограничилось темными контактными линзами), зато стимулировала у героинь ненасытную страсть к оплодотворению, жертвой чего и стали местные мужчины. Откровенно эротическое кино с малоизвестной сегодня «секс-бомбочкой» 70-х Анитой Форд вошло в русло фантастики благодаря остроумному сценарию Николаса Мейера, сделавшему впоследствии и режиссерскую карьеру («Стар Трек II: Гнев Хана», «Стар Трек VI: Неоткрытая страна» и ДР.).
Для пчел, однако, этим дело не кончилось. Два фильма, вышедшие на экран в одном и том же 1978 г., словно сговорившись, обвинили трудолюбивых насекомых в стремлении извести род людской. К счастью для пчел, ни масштабный голливудский фильм-катастрофа «Рой» Ирвина Аллена, ни тем более трэш-хоррор «Пчелы» Альфредо Захариаса, где все массовые сцены были взяты «напрокат» из других лент, не создали пчелам репутации инфернального монстра, наподобие спилберговской акулы.
17
Это, конечно, брюхоногие, но их близость миру насекомых делает такое обобщение простительным.