Юмористический потенциал парадокса «петли времени» оказался наиболее продуктивным. Вспомним хотя бы рассказ Р.Шекли «Вор во времени», герой которого, Томас Элдридж, оказывается вовлечен в погоню за самим собой. Рассказ построен на попытке «продуктивного использования временного парадокса»: путешественник в будущем подготавливает почву для того, чтобы состоялись события, произошедшие в прошлом. Элдридж сначала переживает цепь неприятностей, вызванных его же собственными действиями, а затем вынужден эти же действия старательно подготовить, чтобы в итоге ликвидировать образовавшуюся «петлю времени».
Оптимистический взгляд на возможность распутать «петлю времени» вызывает у некоторых писателей вполне справедливые сомнения. Они считают, что в итоге таких манипуляций возникает угроза образования «кольца времени», в котором темпоральный путешественник будет вынужден постоянно повторять одно и то же действие. Простейший сценарий «кольца времени» выглядит следующим образом: путешественник собирается включить машину времени, неожиданно аппарат получает мощный удар и включается автоматически. Путешественник переносится на несколько минут в будущее, решает вернуться назад, чтобы повторить эксперимент более организованно, не рассчитывает точку возвращения и врезается в готовую отправиться в будущее более раннюю версию машины времени, что и спровоцировало ее путешествие. И так — до бесконечности. Получается замкнутый круг, в котором, однако, есть весьма заметный логический разрыв: а что же произошло с путешественником после того, как он «въехал» в машину времени? Что помешало ему отправиться дальше путешествовать во времени? К тому же, если следовать логике, каждое новое столкновение будет плодить все новые машины времени и все новых путешественников.
Поэтому для создания реального «кольца времени» необходимо либо завершить столкновение смертельной катастрофой («столкновение в обратно направленном временном потоке привело к резкому высвобождению энергии и гибели создателя машины времени»), либо сделать путешественника безвольной жертвой злой воли иных путешественников.
Примерно так и поступил П.Буль в самом классическом рассказе о «кольце времени» «Бесконечная ночь». Главного героя так запутывают перемещениями во времени иных персонажей, что в итоге он не может выбраться из замкнувшегося временного потока и обречен вечно воспроизводить одну и ту же ситуацию: «Мне предстояло заново пережить эту кошмарную ночь, причем во всех подробностях, а стало быть, на исходе ночи мне вновь придется подобрать машину времени и нажать кнопку. И снова я вернусь назад, и опять потащусь через эту ночь… И так вновь и вновь, до бесконечности. Еле заметное движение моего пальца навсегда затянуло меня в замкнутый цикл течения времени…» Правда, французский прозаик, создавая «ловушку времени», почему-то не задумывается о существовании героя, который возвращается назад с воспоминаниями об уже прошедших «бесконечных ночах», пусть мрачного, но все же выхода — самоубийства.
Сходную ситуацию описывает и С.Ярославцев (А.Н.Стругацкий) в рассказе «Подробности жизни Никиты Воронцова», в котором герой обречен вечно переживать одну и ту же биографию, сохраняя память о предыдущих воплощениях. Однако сколько бы Воронцов ни пытался изменить свою судьбу, меняются только незначительные подробности, а общий ее ход остается неизменным (кстати, благодаря изначально более логичной посылке А.Стругацкому удалось избежать ловушки, в которую попал П.Буль — когда Никита Воронцов совершил самоубийство, он все равно опять возродился в Москве, в 1923-м году).
Во временную петлю попадет и герой рассказа Д.Биленкина «Принцип неопределенности». В произведении советского фантаста темпоральная ловушка возникает из-за того, что операторы, управляющие машиной времени, не имеют возможности точно определить: в какой конкретно исторический момент удастся забросить путешественника. В итоге главному герою приходится спасать собственную возлюбленную и собственного ребенка, о существовании которых он даже и не подозревал, отправляясь в путь. Впрочем, Д.Биленкин «разрубает» временную петлю довольно простым способом — оставив героя в Средневековье, где тот вынужден совершить поступки, обусловившие его прошлое.
В своем чистом виде и «парадокс дедушки», и «парадокс скульптора», и «петля времени» не столь уж интересны, и поэтому авторы чаще предпочитают использовать их в своего рода ослабленном варианте. То есть путешественник во времени производит некие кардинальные изменения в прошлом, но непосредственно его самого или его ближайших предков они не затрагивают. Зато частенько затрагивают всю Вселенную.
Описывая путешествия во времени, фантасты любили порассуждать о том, что произойдет, если изобретатель машины времени прикончит Гитлера, Александра Македонского, Магомета или даже Христа (подобное совершил, например, герой романа Д.Бойда «Последний звездолет с Земли», намеренно сыгравший в прошлом роль Иуды). Из бесчисленного количества НФ-историй на эту тему мне почему-то в наибольшей степени запомнился ранний вариант ироничного рассказа Ильи Варшавского «Петля гистеризиса».
Несмотря на свое название, этот текст не имеет прямого отношения к парадоксу «петли времени». Это, скорее, иное название для непредсказуемого воздействия на события прошедшего. В грядущем Хранители времени устраивают предварительную проверку кандидатам на поездку в прошлое в ходе имитации путешествия (дабы будущие странники по временным потокам не плодили бесконечные парадоксы и не уродовали настоящее). Вот такого испытания и не проходит главный герой «Петли…» историк Курочкин. Благодаря своим нелепым действиям он оказывается принят (естественно, только в ходе имитационного эксперимента) за Иисуса Христа и якобы порождает христианство. В результате Ку-рочкина к путешествию не допускают, а предлагают совершить экскурсию к питекантропам, потому что там «из-за неопределенности истории петля гистеризиса размывается» (сходную мысль высказал и А.Азимов в рассказе «Уродливый мальчуган»).
К сожалению, позже И.Варшавский отказался от пародийного финала своего произведения, в поздней редакции путешествие Курочкина произошло на самом деле, сильно снизив юмористический накал текста и превратив блестящий рассказ во вторичную антирелигиозную агитку, вроде написанного почти в то же время романа М.Муркока «Се человек!»[17].
Некоторые авторы считали, что нет смысла устраивать учебные испытания начинающим путешественникам, потому что история жестко запрограммирована и ее глобальный ход изменить невозможно. В лучшем случае удастся затронуть какие-то отдельные детали. Наиболее четко подобную позицию декларировал С.Гансовский в повести «Демон истории», являющейся одновременно и повествованием о путешествии во времени, и маленьким шедевром альтернативной истории. Чисон, главный герой повести, пытаясь предотвратить становление диктатуры в Германии и вторую мировую войну, отправляется в прошлое и убивает немецкого тирана Юргена Астера. Однако, вернувшись в свое время, Чисон обнаруживает, что вместо Астера к власти в Германии пришел Адольф Гитлер, и война все равно оказалась неизбежной.
Несмотря на почти титанические усилия путешественников во времени, не удается изменить судьбу главного героя рассказа Р.Шекли «Три смерти Бена Бакстера» ни в одном из временных потоков. Рассказу даже предшествует меланхолический эпиграф: «Судьба целого мира зависела от того, будет или не будет он жить, а он, невзирая ни на что, решил уйти из жизни!»
И все же подавляющее большинство фантастов считают, что темпоральный путешественник способен хотя бы однократно решительно воздействовать на ход мировой истории. В результате такого воздействия возможны три исхода: либо оказывается задействован все тот же «парадокс дедушки», и «истребитель Наполеонов» исчезает вместе со своей машиной, либо путешественник возвращается в реально изменившееся будущее, либо… Либо возникает решение ситуации, давшее почву для самого, пожалуй, представительного направления в фантастике о перемещениях во времени. Впрочем, об этом чуть ниже. Пока же присмотримся к двум первым вариантам развития событий.
17
То, что Варшавский описывал с ироничной улыбкой, другой отечественный фантаст. — Г.Шах (псевдоним Г.X. Шахназарова) описал «па полном серьезе» в небольшой повести «Берегись, Наварра!». В ходе сымитированного путешествии во времени главный герой пытался предотвратить покушение Равальяка на французского короля Генриха IV. Автор ставит вопрос: да, конечно, можно отправлять в прошлое путешественников, которые будут хладнокровно взирать на убийство Генриха Наваррского или на сожжение Жанны д'Арк, однако имеют ли право такие люди представлять будущее в прошлом? (Прим. авт.)