Похожие речевые особенности мы наблюдаем у детей четырехлетнего возраста, чей ограниченный словарный запас заставляет их постоянно прибегать к языкотворчеству в духе эгофутуризма («пролил» и «водичка» дают в итоге неологизм «проличка», и т. п.).
Разумеется, буквальный (пожестовый) перевод того, что было преподнесено публике в качестве романа, вряд ли бы заинтересовал массового читателя, зато обрел бы научную ценность.
Автор статьи убежден, что главные открытия ближайшего будущего ждут нас именно в области разработки языков-посредников, дающих возможность вступить в контакт с представителями животного мира. С удовлетворением отметив, что единство принципов эстетического восприятия у всех человекообразных, включая человека, можно теперь во многом считать доказанным, Еськов ошеломляет нас очередными сводками с фронтов экспериментальной этологии. Оказывается, в Австралии вот-вот будет расшифрован язык движений кошачьего хвоста, а в Берне мышей почти уже научили пищать азбукой Морзе. Группа исследователей в Тамбовской области четвертый год изучает морфологию волчьего воя.
В целом статья звучит мажорно и тем не менее наводит на тревожные раздумья. Известно, скажем, что в процессе контакта двух языков оба становятся беднее грамматически. Участники диалога вынуждены упрощать собственную речь, чтобы быть понятыми собеседником («твоя моя не понимай» и т. п.). Жутко помыслить, какой ущерб наносится сейчас родной грамматике англоязычным влиянием. Достаточно указать на грозящую нам утрату категории рода (женщины начинают говорить о себе: «я пошел», «я сказал»).
Поэтому хотелось бы в этой связи предварительно убедиться, не нанесет ли русскому языку вреда предстоящее общение с волками - и, главное, не будет ли в результате такого общения обеднен волчий вой.
В данный момент слава Мими помаленьку идет на убыль. Все-таки для того, чтобы стать по-настоящему раскрученным автором, один роман - это очень мало даже для шимпанзе. Сочиняет ли она теперь? Трудно сказать. Судя по всему, статус свой среди сородичей Мими повысила и к творчеству несколько охладела. Впрочем, супруги Концевые уверяют, будто это не так и что из новых рассказов предполагается составить сборник под общим названием «Чистое животное». Что ж, вполне оправданный ход, однажды уже удачно использованный той же Татьяной Толстой («Кысь» - «Не кысь»).
Так что в итоге? А в итоге, увы, чувство глубокого разочарования. Мы приподняли завесу удивительной тайны - тайны внутреннего мира тех, кого считали раньше неразумными, - и обнаружили за ней самих себя. Даже «Эдем» Станислава Лема, где люди, прикоснулись к неведомому и отступили, не сумев его понять, не оставляет такого тягостного впечатления, ибо сократовское признание: «Я знаю, что ничего не знаю», свидетельствует хотя бы о благородной честности говорящего.
Чтобы начать с нуля, его еще нужно достичь.
Загадочная душа зверя, сумрачная бездна, о которой с мистическим трепетом говорили поэты Серебряного века, обернулась дешевеньким триллером, где звериного ровно столько, сколько в нас самих.
Недаром до появления экспериментальной этологии биологи отказывались изучать поведение домашних животных на том основании, что это уже не животные. Воистину так! Это слепок со своих хозяев. И ладно бы еще с Достоевского, на худой конец - с Честертона. А то ведь с героев фильма «Волкодав»! С горечью думаешь: неужели и мыши в своем Берне пропищат нам азбукой Морзе нечто подобное?
Ну что ж, одним разочарованием больше.
Следующим на очереди, согласно прогнозу Кирилла Еськова, станет роман, самостоятельно скомпонованный компьютерной программой (смею предположить, из тех же обрывков нынешней беллетристики).
А почему нет? Не зря же сказал Великий Нгуен: «Даже если искусственный интеллект будет создан, у кого ему ума набираться?».
Статистика
Далия Трускиновская
ПОВОД ПОВЗРОСЛЕТЬ
Никуда не денешься: кризисные времена заставляют проводить ревизию и побуждают к прогнозированию. В прошлом номере «Если» мы уже опубликовали статью о вероятностном развитии жанра в условиях кризиса. Но то был взгляд критика и экономиста. Совсем другое дело - прогноз писателя, для которого изменения литературного и экономического ландшафтов есть возможность поделиться наболевшим. Итак, вопрос известной писательницы был сформулирован следующим образом: «Сейчас фантастика составляет не менее четверти объема всей книжной продукции. Какую часть рынка она сохранит через десять лет?».
Ответы распределились следующим образом:
Все останется по-прежнему, потому что количество людей, которым нужна фантастика, более или менее постоянно - 60 %;
Фантастика потеряет существенную часть своего рынка, потому что любители с головой уйдут в компьютерные игры - 7 %;
Фантастика приобретет процентов десять рынка за счет появления новых жанров: например, дамского НФ-романа или НФ-сценариев, продаваемых в качестве прозы - 8 %;
Фантастика приобретет процентов десять рынка, потому что начнется космическая экспансия и возродится интерес к настоящей НФ - 10%;
Понятие фантастики как жанра практически исчезнет, а как прием она будет присутствовать в большей части книжной продукции - 15%.
Всего в голосовании приняли участие 420 человек.
Читатели журнала «Если» - замечательные люди. Они преданы фантастике и хотят, чтобы этот жанр всегда был на коне. Отсюда и оптимизм - больше половины участников опроса считают, что количество любителей фантастики постоянно.
А вот если бы этих самых людей спросить, как они оценивают качество издаваемой теперь фантастической литературы, большинство открыто возмутилось бы «мутным валом» и назвало имена халтурщиков и бездарей, которые захламляют своими опусами прилавки.
Да, книг издается много, но дело уже попахивает кризисом перепроизводства. Это - раз. Делать вывод о количестве читателей по количеству выпускаемых книг довольно сложно. Это - два. Вот раньше, в старое доброе время, выходила новая книга Стругацких - и по тиражу с допечатками можно было более или менее точно назвать количество любителей. Теперь это невозможно. Потому что раньше фантастическая книга была товаром многоразового использования, ее держали дома на почетном месте, читали и перечитывали, открывали второй, третий и тридцать третий пласт, а теперь книга - одноразовый товар. Прочитал - и наутро в голове путаница, потому что за последние полгода проглотил три десятка книг того же жанра, написанных на одном и том же уровне, с тем же набором сюжетных коллизий и персонажей и тем же языком. Не перечитывать же! Покупается другая книга той же серии, а эта куда-то девается, и возвращать ее, заблудшую, нет никакого желания. А издатель и рад…
Так чего же мы, друзья мои оптимисты, хотим? Чтобы издатели продолжали издавать дребедень, а количество читателей дребедени оставалось прежним?
Давайте лучше захотим другого: чтобы с будущей недели выпускали только хорошие и грамотные книжки. Что из этого получится? Любители космического мочилова, написанного рассудку вопреки, наперекор стихиям, взвоют: непривычны они работать со сложным текстом и школьный курс физики давно забыли. Они проголосуют рублем - и тогда станет ясно, сколько же нас, поклонников хорошей фантастики, на самом деле.
И тут я низко кланяюсь тем, кто проголосовал за вторую версию развития событий. Их немного, но они предчувствуют, что чудо все же случится и издатель, не имея прежнего навара с количества, задумается о качестве. Тогда произойдет отток производителей и потребителей халтуры в компьютерные игры, которые станут более изощренными. Я против них ничего не имею, но литература - она все же о человеке, которым владеют чувство или идея, а бродилка или стрелялка - это царство антуража для отдельно взятого любителя весело и безопасно убить время.