Дверь сбоку снова отворилась, и в зал вошел Вернер Гейзенберг. Послышались жидкие аплодисменты собравшихся ученых. Как же можно приветствовать коллегу и друга, да к тому же одного из величайших умов планеты, который, хоть и гений, но сотрудничает с нацистами? Гейзенберг отвечал за Uranverein, «Урановый клуб», то есть программу Гитлера по атомной бомбе.
Но это к делу не относилось — по крайней мере для всех, кроме Берга, — и потому, когда Пауль Шеррер поднялся на подиум, чтобы представить Гейзенберга, Берг откинулся на спинку стула и напустил на себя спокойный и расслабленный вид. Настало время слушать. Очень внимательно.
15 сентября 1943 года
Провальный сезон подходил к концу. Мо Берг вновь играл на первой базе и заработал ноль из пяти возможных, а «Сокс» проиграли «Янки». Вклад Берга в унижение сводился к трем аутам и ошибке с прокатившимся мячом.
После игры воздух в раздевалке был насыщен сигарным дымом, ворчанием и запахом пива «Монарх» для утопления всевозможных скорбей. Расстроенный Мо сидел на складном стуле перед открытым шкафчиком. Он был погружен в размышления о том, что ноль из пяти за игру может сделать с душой, сезоном и карьерой, когда тебе идет уже четвертый десяток, и вдруг услышал, как кто-то откашливается у него за спиной. Чертовы репортеры.
Он обернулся, но вместо ожидаемого мятого старого костюма и потрепанной шляпы перед ним предстал мужчина, облаченный в брюки с отутюженными стрелками, жилет, дорогой пиджак и галстук-бабочку. Без шляпы, в очках и с дымящейся сигаретой «кэмел».
— Мистер Берг? Мо?
Берг покачал головой.
— Я не общаюсь с прессой, дружище. Я дал это понять еще на прошлой неделе. Никаких цитат, никаких «не для записи», ничего, пока не выйдем из кризиса. Понятно?
Мужчина улыбнулся и проявил достаточно такта, не став донимать его: является средний уровень за сезон 0,210 «кризисом» или нет?
— Я не журналист, мистер Берг. Меня зовут Хантингтон, Эллери Хантингтон. Я здесь по просьбе человека по имени Уильям Донован[11]. Он хотел бы встретиться с вами.
Берг нахмурился.
— Тот самый Донован, герой Мёз-Аргона?[12] А потом окружной прокурор Буффало? Полагаю, я встречался с ним несколько лет назад. Мы пожали друг другу руки, и я расписался для него на мяче.
— У вас замечательная память, мистер Берг.
У него и вправду была отменная память. И еще IQ, равный 180. И докторская степень по классическим языкам Принстонского университета, и юридическая степень Йельского университета. Но все же он играл в бейсбол в Чикаго, по большей части с нулем очков за игру. А потому:
— И что же окружной прокурор и герой войны хочет от бейсболиста, мистер Хантингтон?
— Мистер Донован больше не окружной прокурор, мистер Берг. Теперь он работает на федеральное правительство. Его больше интересует ваше владение языками, нежели средний уровень в бейсболе.
Берг позволил себе грустно рассмеяться.
— Это хорошо. Вам известен мой средний уровень?
Хантингтон улыбнулся:
— Мистер Донован видел снимки, которые вы сделали в Японии во время тура «Сокс» в 1937 году. Фотографии очень хороши. И ему известно, что вы говорите на французском и немецком. А еще вы в некотором роде любитель науки.
— На итальянском, испанском, иврите и еще нескольких. И я много читаю, мистер Хантингтон. О науке, например, помимо спортивных страниц в газетах.
— А первые полосы?
— Да, и первые полосы.
— Мы были в этом уверены, мистер Берг. И еще мы уверены в вашем патриотизме. Мистер Донован хотел бы поговорить с вами. Ему известно, что вы пытались завербоваться в армию, но вас не взяли.
— Как и на флот, мистер Хантингтон. Им не нравится форма моих ступней. Однако если ваш мистер Донован нашел способ, то я всецело за. У меня есть время принять душ и причесаться?
Хантингтон снова улыбнулся и кивнул.
— Конечно, мистер Берг, не спешите. А потом мы отправимся в гостиницу, где вы и мистер Донован сможете пообщаться. Вас это устраивает?
Мо задумался о своем кризисе. Сезон далеко не первый, да и он не молод. А парни сражались и умирали в Европе, и он много думал о том, как ему присоединиться к ним. Он посмотрел на Хантингтона.
— Дайте мне десять минут. — Столько времени у него и ушло. Десять минут, поездка на такси и пятиминутный разговор с Диким Биллом Донованом.
12 декабря 1944 года
Берг увидел, как Гейзенберг едва заметно улыбнулся. Он заговорил на немецком:
— Всем привет, приятно оказаться здесь и увидеть столь много друзей и коллег из лучших времен. Пусть эта эпоха вернется поскорее. И я тепло приветствую студентов прекрасного университета, всяческих успехов вам в учебе. — Он умолк, снова чуть улыбнувшись. — Друзья и коллеги, пожалуйста, давайте позабудем о войне хоть на короткое время и сосредоточим внимание на рассматриваемой теме, математическом аппарате S-матрицы. Потом я с удовольствием отвечу на вопросы по ней, но лишь в рамках данной дискуссии. Уверен, вы понимаете.
11
Уильям Джозеф Донован (1883–1959) — американский юрист и сотрудник тайных спецслужб, руководитель Управления стратегических служб (УСС) во время Второй мировой войны; имел прозвище Дикий Билл.
12
Мёз-Аргонское наступление — атака войск Антанты на позиции германских войск во время Первой мировой войны, одно из важнейших сражений кампании 1918 года.