«Ой, я ведь опять забыл себе достать бутерброд!» – быстро поменял тему старик, который резко встал и потопал до холодильника, в котором Клод не обнаружил ланча. Какое-то время он шуршал и звенел всеми предметами на кухне и открыв последний из ящиков, Клод нашёл свой бутерброд среди одиноких кухонных приборов. Окончив свою трапезу, пожилой мужчина прошёл в гостиную. Часы зазвенели – четыре часа. Через пару минут раздался звонок в дверь.
– Кто? – коротко спросил Клод.
– Маргарет – так же кротко ответили за дверью.
– Какая Маргарет?
– Дедушка, это я, открывай! Это твоя внучка.
– Ох, – вздохнул Клод, проворачивая ключ в дверной скважине.
Это многозначительное «Ох» – на самом деле не то, о чём можно было бы подумать сначала. Клод всегда любил семейные посиделки, но вы же понимаете, что «всегда» не может длиться вечно? Поэтому, когда Клод заболел Альцгеймером, он просто перестал помнить людей, а соответственно и доверять им. Именно поэтому, когда Маргарет говорит, что она – внучка Клода, он не верит в это, потому как память его ему больше не принадлежит. Но всё же есть в ней одно такое, что он не может забыть. Безусловно, временами Клод вспоминает на мгновение человека, который находится рядом с ним, но тут же забывает вновь.
– Здравствуй, дедушка! Рада тебя видеть! Я принесла тебе немного домашних кексов, а ещё – складной стаканчик. Теперь мы можем пить чай вместе! Давай, я заварю нам чая!
– Хорошо, ты знаешь, что, где стоит на кухне, – улыбнулся Клод, а его внучка ушла на кухню.
Они сидели у камина, на подносе стояли две чашки и чайник. Рядом с ними красовалась тарелочка с кексами. Маргарет немного озябла, прогревая руки, сложенные на коленях.
– Дедушка, давай затопим камин?
– Ох, знаешь, я ведь уже давно не могу найти спичек…
– Ничего страшного, я найду их сама! Как они выглядят?
– Такая серенькая коробочка с красными большущими буквами, – пояснил Клод.
– Что ж… – вздохнула Маргарет и приступила к поискам.
Через какое-то время спички были найдены, а камин успешно и мастерски растоплен совсем юной, но способной гостьей сэра Бенуа. Маргарет было восемнадцать лет, её светлые волосы нежно спускались с плеч, светлые зелёные глаза всегда светились радостью, а голос излучал тепло. Она только поступила в колледж искусств на музыкальный факультет. Её родителями были Жорж Бенуа – владелец небольшого паба на выезде из города и Элиза Бенуа, в девичестве Элиза Холс. Жорж и Элиза представляли собой пару весьма странную и не очень-то приятную: Жорж старался извлечь из всего возможного выгоду, скрупулёзно подсчитывал выручку и совершенно не задумывался о скоротечности жизни, поэтому не придавал никакого значения болезни своего отца; Элиза, которая работала в пабе мужа официанткой отличалась своей напористостью и энергичностью, но в целом, когда дело доходило до чего-то действительно важного, вроде решения значимых вопросов по поводу будущего дочери, выбора института или же мебели – вдруг откуда не возьмись в ней просыпалась скрытая до этого невероятная скромность и робость. Этим обстоятельством успешно пользовался Жорж и брал на себя принятие любых решений. Пожалуй, Жорж вырос немного тираном, как так получилось? Воспитанный любящей матерью и временами заботливым отцом, он получился на удивление отрицательным персонажем. Клод действительно был внимателен к сыну, хоть это и было очень фрагментарно с точки зрения самого Жоржа, который с детства проявлял своё недовольство отцом то тут, то там. Это поначалу были безобидные драки, плохое поведение, но потом это переросло в увлечение алкоголем и сомнительными заведениями. Так продолжалось до тех пор, пока Клод не познакомил его с дочкой одного своего приятеля – недалёкой, но состоятельной Элизой Холс, чьи родители были весьма обеспеченные фермеры. Женившись, они долгое время искали себе место, в конечном счёте мать Жоржа отдала им во владение свой паб и занялась садовыми хлопотами. Шарлотта безусловно была хорошей женщиной, немного скрытой и замкнутой, однако очень трепетной и заботливой женой и матерью. Как только она передала все заботы о своём пабе сыну, её сад стал в сто раз красивее и ухоженнее, грядки были опрятно выстрежены, а цветы – рассажены по ровным линиям. В этом саду росла Маргарет, которую занятые сами собой родители оставляли с бабушкой и дедушкой. Она оставалась здесь часто и подолгу. Надо сказать ещё и то, что сам Клод нашёл отдушину в своей внучке. Он давно забыл, что такое любить – в том понимании, котором он знал. Но Маргарет проросла в саду его жены, как маленький одуванчик и крепко-крепко срослась корнями с этим место. Удивительно то, что сама Маргарет не походила на своих родителей ни каплей. Её милосердность, сочувствие, доброта и душевность – это не что иное, как наследие её любимой бабушки Шарлотты Бенуа, а все её бытовые умения, вроде разведение огня в камине, – это заслуга её деда, сэр Клода. Хотя, по правде говоря, Клоду Бенуа подходило обращение больше месье, однако при сложившихся обстоятельствах его смены жительства – никакого другого обращения не остаётся.
– Хорошо горит… – заметил Клод, довольно ёрзая в кресле.
– Да, дрова очень сухие. Дедушка, помнишь ли ты, что вчера обещал мне рассказать про свою тайную возлюбленную?
– А почему «тайную»? Естественно, я помню! О, она была так элегантна в своём красном платье в белый горошек… Музыка, Пьяцалле Микеланджело, закат… – на мгновение Клод затих, затем тихонько запел: – Torna a Surriento, famme campа́…
– Дедушка, что это за песня? Итальянская, да? – заинтересовано спрашивала студентка музыкального института.
– О, это не просто песня… Это целая легенда! Ах, это было так давно…
– Но так всё-таки: кто же эта твоя спутница на фото? Дедушка?
Однако Клод не слышал вопроса внучки: он так сладко заснул, укутанный тёплыми воспоминаниями, что Маргарет не решилась его будить. Честно сказать, мало что могло заставить Маргарет разбудить человека, она отличалась хорошими манерами и воспитанностью, однако видя, как Клод сладко спит, даже сама Смерть на несколько часов отложит свои дела.