Впрочем, эффективно подготовить свою атаку огнем пехота БВО и КВО все равно не смогла бы: как и вся Красная армия накануне 1937 года, бойцы плохо стреляли из ручного пулемета ДП – основного автоматического оружия мелких подразделений. (...) Наступавшая пехота Уборевича совершенно не заботилась об охранении своих флангов – «даже путем наблюдения»! (...) Пехота Уборевича сплошь и рядом наступала вслепую, совершенно не заботясь об организации разведки. «Не привилась», по оценке А. И. Седякина, разведка и в стрелковых дивизиях Якира – «у всех сверху донизу»!
...Подводя итог работе войск БВО и КВО на Белорусских и Полесских маневрах, А. И. Седякин вскрыл главный порок РККА «эпохи» Тухачевского, Якира и Уборевича: «Тактическая выучка войск, особенно бойца, отделения, взвода, машины, танкового взвода, роты, не удовлетворяет меня. А ведь они-то и будут драться, брать в бою победу, успех «за рога». Еще нагляднее выразил эту мысль (уже после расстрела «талантливых военачальников» 21 ноября 1937 г.) С. М. Буденный: «Мы подчас витаем в очень больших оперативно-стратегических масштабах, а чем мы будем оперировать, если рота не годится, взвод не годится, отделение не годится?» (...)[131]
Слабую выучку одиночного бойца, отделения, взвода и роты, неумение командиров управлять огнем и «полное отсутствие взаимодействия огня и движения», когда «основной (и почти единственной) командой является громкое «Вперед», повторяемое всеми от ком[андира] батальона до командира отделения», войска БВО также демонстрировали еще в 35-м.
Но могло ли обучение войск быть лучше? Напомним, что Тухачевский фактически закончил лишь двухгодичный Александровский военный пехотный «техникум». Не имели высшего профессионального образования и другие расстрелянные «полководцы». Поэтому неудовлетворительное обучение в действующих частях Красной Армии в первую очередь объяснялось недостатком образования у самих армейских руководителей.
Бывший подпоручик царской армии, командующий БВО Уборевич, как и Тухачевский, тоже закончил лишь Константиновское училище. Тем не менее он получил представление о практике подготовки военнослужащих. Однако проверяющие отмечали «безобразную постановку обучения бойцов и младших командиров» во вверенном ему округе. Документы свидетельствовали, что в его частях «командиры рот, батарей и батальонов плохо планировали учебу. Занятия часто срывались; 8-часовой учебный день превращался «в 21/2 – 3 часа учебы, остальное – уходу, хождению, ожиданию и прочую неорганизованность. Много бойцов и командиров, – отмечалось в приказе от 2 января 1937 года, – не являются на занятия, а прогуливают время преступно. Масса красноармейцев отвлекалась на всевозможные хозработы»[132].
То же самое царило и в КВО у Якира, где «только из-за бестолковой организации занятий по огневой подготовке» у бойцов пропадало «до 35-40 процентов учебного времени». Еще хуже, до безобразия преступно, «великими полководцами» была организована в войсках «методика» обучения. Повсеместно нарушался ее основополагающий принцип: «учить не рассказом, а показом». Имевшиеся «учебные пособия младшим комсоставом упорно не использовались. В 52-м артиллерийском полку БВО в декабре 1936-го даже устройство винтовки изучали без самой винтовки, подготовку телефона к выходу в поле – без телефона... правила изготовки к заряжанию разъясняли сразу целой шеренге».
А. Смирнов отмечает: «Вообще, бичом РККА накануне 1937 года была низкая требовательность командиров всех степеней и обусловленные ею многочисленные упрощения и условности в боевой подготовке войск. Бойцам позволяли не маскироваться на огневом рубеже, не окапываться при задержке наступления; от пулеметчика не требовали самостоятельно выбирать перед стрельбой позицию для пулемета, связиста не тренировали в беге и переползании с телефонным аппаратом и катушкой кабеля за спиной и т.д.
Приказы по частям и соединениям округов Якира и Уборевича пестрят фактами упрощения правил курса стрельб – тут и демаскирование окопов «противника» белым песком, и демонстрация движущейся мишени в течение не 5, а 10 секунд, и многое другое...
45-й мехкорпус, так восхитивший иностранных наблюдателей на Киевских маневрах 1935 года, обучался вождению «на плацу танкодрома на ровной местности» и, как выяснилось уже в июле 1937 года, даже небольшие препятствия брал «с большим трудом»[133]. Тогда же сменивший Якира командарм 2-го ранга Федько на дивизионных учениях обнаружил, что «все необходимые артиллерийские] данные для поддержки пехоты и танков оказываются очковтирательными, показаны лишь на бумаге и не соответствуют реальной обстановке, поставленным задачам и местности»[134].
Впрочем, в войсках Уборевича и Якира безобразной была не только боевая выучка, но и все воспитание. Комдив К.П. Подлас, проверявший в октябре 1936 года 110-й стрелковый полк БВО, писал в заключении о комсоставе: «Млад[шие] держатся со старшими фамильярно, распущенно, отставляет ногу, сидя принимает распоряжение, пререкания... Много рваного обмундирования, грязное, небритые, рваные сапоги и т.д.». «Небритые, с грязными воротничками» ходили тогда и средние командиры 44-й и 45-й дивизий КВО».
Напомним, что многие «расстрелянные генералы» неоднократно бывали на учениях в Германии, а часть из них учились там на курсах. Почему они не использовали тот опыт, который сделал немецкую армию организованным, обученным и отлаженным механизмом?
Имевшие многовековой опыт германской военной школы, немецкие генералы не играли в солдатиков, они действительно готовили командиров, способных управлять войсками, и это подтвердила первая половина Великой Отечественной войны. Причем, несмотря на обучение в академии германского генерального штаба, красные «полководцы» так и не поняли уроков германской стратегии и тактики – военной доктрины. Более того, советские краскомы с верхоглядством и пренебрежением смотрели на немецких коллег.
Так, в письме Ворошилову от 19 июля 1933 года «О некоторых политических настроениях в германском рейхсвере и некоторых моментах политработы за время нашего пребывания в Германии» Левандовский писал: «Германская армия, не будучи обеспеченной новейшими средствами борьбы, является армией, уже устаревшей на сегодняшнем этапе и отсталой от передовых в военно-техническом отношении других армий и, конечно, Красной Армии.
Глубокой операции и глубокого боя они не проигрывают, не изучают, и на основании многочисленных частных бесед можно сделать вывод, что они этих принципов не знают... Об авиадесантах нигде ни разу не упоминалось и совершенно ни одного слова не говорилось. В частных неоднократных беседах довольно большая руководящая часть офицерства называет авиадесанты «утопией».
Однако, как стало ясно в ходе войны, немецкие профессионалы были абсолютно правы. Увлечение Тухачевского и его подельников показными демонстрациями с десантированием являлось делом не только бессмысленным, но и вредным, ненужным в условиях предстоявшей войны. Но Левандовский продолжал сравнение.
«У нас. Моторизованные части в условиях нашей обстановки и учебы являются средством широкого, большого и решающего маневра. Моторизованные соединения, соединенные живой силой, дают возможность концентрированного массового мощного удара живой силой в необходимом месте и в нужное время.
У них. Разницы в использовании моторизованных частей между нашими установками и немецкими нет. Наличие в стране большого количества автомобилей позволяет немцам свободно использовать этот транспорт для широкого маневра, тем более что условие дорог (шоссе) этому благоприятствует. Широкая сеть железных дорог позволяет широко применять комбинированный маневр железных дорог и моторизованного транспорта.