Нолан хочет отвернуться, его изнутри раздирает от вида того, как руки этого парня жадно сжимают девичьи бедра, забираясь под юбку. Нолан хочет отвернуться, но почему-то не может, продолжая наблюдать, как Лидия запрокидывает голову, подставляя шею под чужие (не его) губы.
А потом она замечает его, и Холлоуэй готов поклясться, что в ее взгляде что-то меняется. Будто она просит о помощи. Будто хочет, чтобы он избавил ее от этих грубых прикосновений под одеждой и чужого горячего тела, вжимающего ее в стену.
Нолан мог бы… Мог бы оттолкнуть этого ублюдка, мог вырвать Лидию из его голодной хватки. Скорее всего, за это он бы схлопотал по физиономии, но как говорится, игра стоит свеч.
Вот только Нолан уже успел приложиться к дешевому пиву, что разливают здесь на каждом углу, и от столь живописного зрелища, которому он неожиданно стал свидетелем, это адское пойло начинает подкатывать к горлу горькой волной. Так что Холлоуэй срывается с места и проносится по лестнице мимо, едва успевая приземлиться на колени перед унитазом в туалете, когда его начинает выворачивать наизнанку.
Нет уж, это явно не тот момент…
Нолану шестнадцать, и он учится в десятом, когда Стайлз Стилински приглашает Лидию на выпускной. Причем он делает это прилюдно, в столовой во время обеда, так что Холлоуэю остается лишь гадать, откуда в этом худощавом парнишке с россыпью родинок на щеках и старой болтающейся на колючих плечах толстовкой столько смелости.
Нолан уверен, что Лидия откажется. Что она рассмеется этому парню в лицо. Что вышлет его подальше, как, например, Айзека Лейхи. Но королева школы лишь растягивает губы в совсем-не-притворной улыбке и соглашается, закрепляя свой ответ крепкими объятиями под улюлюканье толпы друзей/одноклассников.
И в этот момент Нолан так сильно завидует Стилински, что даже не замечает посланного ему, Нолану, из-за плеча Стайлза разочарованного взгляда серо-зеленых глаз.
Конечно, Нолан мог бы подойти к ней первым. Опередить Стилински. Вот только в этот раз ему нечего ей предложить. Он всего лишь десятиклассник, ему выпускной не полагается. Равно как и последний танец с королевой школы, который Лидия Мартин танцует не с ним, а со Стайлзом Стилински, в то время как Нолан Холлоуэй, по уши влюбленный в нее с девяти лет, сидит дома и (не) готовится к итоговому тесту по биологии.
Нолану все еще шестнадцать, когда Лидия Мартин заканчивает школу и уезжает из Бейкон Хиллс…
С тех пор школа перестает быть для Нолана чем-то особенным. Без Лидии это просто место, где он просиживает по шесть часов пять дней в неделю с перерывами на обед и тренировки с командой по лакроссу.
Нолан с головой уходит в учебу, заполняя оставленные после ухода Лидии пробелы таблицами и правилами, и успешно сдает выпускные экзамены. Настолько успешно, что его сразу же зачисляют в престижный колледж в Нью-Йорке, куда он уезжает уже через неделю после торжественной церемонии вручения аттестатов, потому что в Бейкон Хиллс его больше ничего не держит…
Нолану девятнадцать, и он учится на первом курсе, когда судьба снова сталкивает его с Лидией Мартин. Буквально.
Он шагает по улице в сторону дома, где они с его однокурсником Лиамом Данбаром снимают на двоих крохотную студию, чтобы не жить в общаге с придурками из футбольной команды. В его ушах – наушники, а взгляд упирается в экран телефона, просматривая сообщения в фейсбуке, когда он с размаху в кого-то врезается.
Это целиком и полностью его вина, если честно. Он не смотрит, куда идет, потому и не замечает выходящей из кафе с коробкой пончиков и книгой в руках девушки, чьи рыжие волосы оранжевым всполохом врезаются в роговицу.
Нолан присаживается на корточки прежде, чем успевает что-либо понять. Стирает замерзшими пальцами грязные снежные разводы с глянцевой обложки, попутно вырывая из ушей наушники, и уже собирается начать извиняться, когда въевшийся в память с годами голос заставляет его замереть:
– Нолан?
В его голове крутится мысль, что он ошибся, и это не может быть о н а. И правда, откуда Лидии Мартин знать, как его зовут? Но стоит ему поднять глаза, как в горле резко пересыхает, и весь мир становится расплывчатым. Витрины, проезжающие мимо машины, случайные прохожие – все теряет прежнюю четкость. Кроме ее лица и той самой совсем-не-притворной улыбки, что впервые адресована ему, а не кому-то другому.
Они сидят в кафе за столиком у окна уже минут двадцать, но разговор что-то никак не клеится. Еще бы, это ведь их первый за всю жизнь полноценный разговор.
– Ты здесь учишься? – спрашивает бывшая королева школы, и Нолан кивает, потому что это не самая интересная тема для обсуждения.
– Да, в Колумбийском, – коротко он отвечает, стараясь как можно реже смотреть ей в глаза, потому что для него это – равносильно самоубийству. Потому что изумрудная крошка, небрежно по кромке ее зрачка разбросанная, ему сотней крохотных песчинок по венам изнутри. Хочется то ли выскоблить ногтями, то ли дозу увеличить.
Скорее уж второе.
– А что насчет тебя? – снова он голос подает, следя внимательно, как Мартин руки греет о чашку с горячим тыквенным латте, а Лидия лишь губы в улыбке тянет перед не менее уклончивым «Я здесь по работе».
Она учебу бросила – узнает Нолан после шестого глотка обжигающего внутренности эспрессо – и работает теперь ассистенткой одного набирающего популярность диджея, помогая Стилински не вылететь из его академии. В основном финансово.
– Вы все еще встречаетесь? – зачем-то интересуется Холлоуэй, губы изнутри кусая и боясь, как бы Лидия не решила, что он лезет не в свое дело. Но ему и правда важно услышать ее ответ.
– Скорее нет, чем да, – выдыхает бывшая королева школы, и теперь уже не он, а она взгляд прячет в кружке с недопитым латте. – Это сложно, – вымученно. Они со Стайлзом пытались, правда, просто ничего не вышло. – Как насчет тебя, красавчик? Есть девушка? – переводит тему Мартин, щурясь по-лисьи и голову набок наклоняя, так что рыжие локоны ложатся на стол перед ней.
И Нолан смотрит, впервые за разговор смотрит ей в глаза, пытаясь в ее радужках прочесть, действительно ли ей интересно, или она просто спросила, чтобы больше о Стилински не говорить.
– Была, разбежались, – безразлично он отвечает, пожимая плечами. В памяти сразу всплывает Трейси Стюарт – однокурсница, при первой же удобной возможности запрыгнувшая в койку к Тео Рейкену.
Лидия хмурит лоб и до конца вечера избегает разговоров о личной жизни…
Из кафе они выходят минут через сорок, когда за окном начинает темнеть. Лидии еще на работу надо заскочить, занести своему подопечному пончики, пока он в своей студии звукозаписи совсем себя голодом не заморил, а у Нолана завтра тест по психологии, на который никак не забьешь, потому что от него зависит оценка за семестр.
На прощание бывшая королева школы обнимает его, и Нолан готов так вечность простоять, пропитываясь насквозь ароматом ее земляничных духов. А потом она разворачивается и уходит.
Нолан мог бы пойти за ней. Мог бы перехватить ее руку в толпе и заставить обернуться. Мог бы записать ее номер или пригласить на свидание. И он делает это – срывается с места и догоняет ее у пешеходного перехода, сжимая пальцами рукав ее пыльно-розовой кожаной куртки, но вовсе не для того, чтобы позвать ее на свидание.
– Как там зовут твоего диджея? – выпаливает он первое, что приходит в голову, и поймав на себе ее вопросительный взгляд, отдергивает руку, запуская ее в свои растрепанные волосы, – Хочу послушать на досуге, – поясняет Холлоуэй, молясь, чтобы со стороны это не выглядело так, словно он ее домогается.