Хили гордо нацарапал это на фотографии и подал ее стюардессе, которая немедленно начала хихикать и показала ее своей коллеге
Брайан: Эй, им понравилось.
Брюс: Ага, они, похоже, в восторге.
Хили не был так доволен, когда узнал, что означала эта надпись на самом деле.
Брайан: Черт побери, Кэмпбелл, я тебя убью! Я не могу поверить, что ты позволил мне написать это для дамы!
Брюс: Привыкай, Хили, это будет долгим, горячим летом. Нам понадобятся все шутки, которые мы сможем придумать.
В следующий раз пошутили надо мной, на таможне Манзанилло.
Система в этом месте была, якобы, беспристрастна. Каждый пассажир нажимал кнопку рядом с выходом с таможни и загорался свет – если он был зеленым, то ты мог пройти без вопросов, но если свет был красным, то проводился осмотр твоих сумок.
Когда я подошел к кнопке, таможенник помахал мне рукой. "Uno momento, por favor, señor."
Другие пассажиры проходили, но каждый раз, когда я пытался нажать на эту беспристрастную кнопку, офицер говорил мне туже фразу, пока все люди не прошли. Было совершенно ясно, что зеленый свет я не получу не при каких обстоятельствах.
Вскоре, другие актеры, которым стало известно о происходящем, стали толпиться у входа. Хили начал напевать: «Красный свет, КРАСНЫЙ СВЕТ, КРАСНЫЙ СВЕТ...»
Таможенник, наконец, подозвал меня и я нажал кнопку. Не думаю, что хоть кто-то в здании был удивлен, что загорелся красный огонек. Актеры восторженно воскликнули.
«Ага, смейтесь, засранцы», - сказал я и достал стопку документов.
К счастью, я слышал о продажных мексиканских таможенниках и принял все меры предосторожности, чтобы защитить себя.
Я привык возить с собой в дорогу свою жизнь, поэтому путешествую со странными вещами в чемоданах. Чтобы избежать проблем, я составил список всего, что я взял, включая с датой изготовления, моделью и серийным номером. Кроме того, у меня было письмо от «Голливудского» доктора, объясняющего, почему мне нужна была та или иная еда, вроде вяленой индюшатины или сушеного манго, а потом перевел все на испанский. Это была грандиозная афера, но я подумал: «Почему бы не бороться с огнем огнем?»
В конце концов, с третьего раза, таможенник вскинул руки и и пропустил меня. Толпа глумливых актеров, расступилась, когда я подошел.
«И кто теперь смеется, шутники?», - я подмигнул. Шутки были единственной вещью, которая помогала нам продержаться в этом трехмесячном графике. Хили частенько придумывал то, что мы называли «кнопку Хили» - финальную шутку в сцене. Во многих случаях, она была хорошим «окончанием», как удушье от протеинового порошка или манекен, изготовленный из кокосовых орехов, но Хили был склонен к перфекционизму.
В одной сцене морякам нужно было трудиться. Мне пришлось медленно красить забор на заднем плане, но Хили настоял на шутке.
Брайан: Ладно, послушай: похоже, что на мене белая футболка, но на самом деле она просто покрашена...
Брюс: Слушай, Брайан, это похоже на занозу в заднице для меня...
Брайн: Нет, это великолепно. Именно это и должен сделать мой герой.
Брюс: А как об этом узнают зрители?
Брайн: Не узнают, но это не имеет значение.
Брюс: Просто отстань от меня...
Мой любимый образ того дня – это Хили, шагающий на обед, с осознанием того, что ему придется быть покрытым латексной краской весь день, в 100 градусную жару.
Это роль, глупый...
Актеры все время принимают решение и некоторые из них ужасно плохие. Во многих случаях, я брался за роль, потому что только она была доступна, и я был благодарен на работу, но после того, как попадал в мерзкие ситуации, я решил, что мне нужна свобода. Это не всегда положительно влияло на карьеру, но нужно было для моего душевного спокойствия.
Я протестировал свою теорию после того, как получил сценарий, который можно описать, как «Крепкий орешек» на космической станции. Не особо оригинальный, но он меня заинтриговал достаточно, чтобы подумать о роли героя в стиле Брюса Уиллиса. Когда я просматривал сценарий, то понял, что у героя была самая плохая часть – его реплики (никогда больше двух за раз) всегда были в стиле: «Ложись! Подождите здесь. Вперед! Пошли! Сейчас!»
Я заметил, однако, что у плохого парня в этом сценарии были красноречивые речи – он был остроумный, учтивый и, казалось, веселился. Назовите меня психом, но я взял себе эту роль.