Идя к подъезду, я фальшиво насвистывал слегка грустную мелодию и крутил в руках визитную карточку.
А вот в продуктовый магазин я опять забыл зайти, вспомнил я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отправился к ближайшему магазину, который находился в соседнем доме.
Вообще-то все дворы Москвы весьма схожи между собой по грязности, захламлённости и колориту, а-ля «свалка после субботника», когда всё вроде убрано, но свалка остаётся свалкой. Наш двор ничем от других не отличался, разве что трубы из земли торчат диаметром эдак под два метра. Вот между этими трубами я и пробирался к заветной цели в виде хиреющего магазинчика местного алкашного масштаба. Всё бы хорошо, но я умудрился порвать новые брюки (ну относительно новые) о торчащий из земли то ли осколок ракеты, то ли остаток зарытой детской игрушки.
Ругаясь на чём свет стоит, я всё же добрался до магазина, выдал стоящей возле входа алкашне мзду в виде рубля якобы на хлеб и открыл-таки обклеенную рекламой памперсов дверь. С ходу в полуосвещённом помещении бросалась в глаза грязь на стенах, и на потолке, и на витрине (на которой, кроме трёх сортов пива и водки, больше ничего не было), и на полу, и даже на продавщице (дородной даме весом раза в три тяжелее меня). Но грязным всё это казалось лишь с первого взгляда, со второго оказалось, что всё ещё грязнее, а уж с третьего… такой дыры я ещё ни разу не видел.
Последние слова я произнёс вслух, да ещё с таким чувством, что продавщица подняла на меня мутный взгляд и сплюнула под ноги.
— Чё нада?
Ну и голосок, как будто в гонг ударили кувалдой.
— Мне бы батон хлеба и ещё что-нибудь съестное.
— Ну-ну. Есть сухарики: это тебе и хлеб, и съестное.
— А мы с вами на брудершафт не пили.
— Чё?!
Какой полный, красочный и богатейший словарь, однако.
— Да это я так… мысли вслух. Давайте ваши сухари и пиво, скажем, «Балтику» третью. В трёх экземплярах и того и другого.
— В авоську, али в руках потащишь? — произнесла дама, доставая из-под прилавка три бутылки и пару пакетов сухарей. — Последние два.
Раздражает она меня. Как-то неуютно тут вообще.
— Ну, давайте, и в пакет всё, — сказал я, кидая на прилавок свою последнюю сотню.
Едва глянув на то, как продавщица достаёт из замусоленного кармана гору мелочи, я поспешил её обрадовать, что сдачи не надо, но тут подскочил какой-то алкоголик с невероятно красным носом и радостно возопил, что, дескать, не стоит волноваться — он сдачу возьмёт. Я благосклонно кивнул и гордо удалился через дверь, обклеенную с этой стороны рекламой какого-то средства от тараканов с всё объясняющим названием «Маша». Великолепное название для средства от тараканов. Воображение сразу рисует эту самую Машу, бегущую по квартире за тараканами со свёрнутой газеткой.
Выйдя из магазина, я обнаружил, что алкаши куда-то благополучно отчалили. Так что, не считая меня, на улице больше никого не было. Не успел я отойти на пару десятков метров от магазина, как дверь распахнулась и из неё выскочила продавщица. Она велела мне подождать и подбежала ко мне.
— Мужику тому плохо стало. Вы не поможете? — заискивающе спросила тётка.
Руки у неё как-то чересчур тряслись, но я почему-то подумал, что она просто за алкаша волнуется.
— Конечно, — недолго думая ответил я. — Пойдёмте.
Едва войдя в магазин, я получил по чайнику. Чайник отозвался лёгким звоном в ушах и тут же жутко разболелся. Упасть я, правда, не упал, но некоторое чувство дискомфорта всё же почувствовал, о чём тут же заявил криком раненого медведя.
— Ау! Да что же это творится?
На меня уставились две пары удивлённых донельзя глаз. Тот самый мужик, который так ловко оприходовал мою сдачу, удивлялся меньше продавщицы, он достал из-за пазухи пистолет и направил на меня. Тут уж не до шуток. И откуда, интересно, у законченного алкоголика пистолет?
— Брось бяку. А то поранишься ещё.
— Деньги давай, — рявкнул мужик.
— Эй! Мы так не договаривались! Ты же говорил, что мы его просто оглушим, — заверещала продавщица.
— Заткнись.
Мне это уже начало порядком надоедать. Ну что ко мне все пристают? Что я им сделал?
— В общем, вы тут пока разбирайтесь, а я пошёл.
Я повернулся было к двери, но мужик, то ли от дурости, то ли от слишком большого ума, пальнул в мою сторону.
Грохнуло. Снайпером он наверняка не был и в трезвом состоянии, а уж в пьяном то, что он вообще нащупал курок, было просто чудом. Пуля пролетела в паре сантиметров над моей головой и ударила в стенку. Продавщица тут же затихла и удивлённо уставилась на своего напарника. Напарник же её выглядел не менее удивлённым, чем она, но быстро пришёл в себя и вновь направил на меня подрагивающий ствол.
— Деньги, я сказал.
Всё, мне это надоело! Что бы мне с ним сделать? Помнится, если он в меня пальнёт, то жив я всё равно останусь, но вот уж очень мало приятного в получении пули в лоб или куда там ещё попадёт этот недоделанный снайпер. Да и пачкать одежду не хотелось бы, и так всё, что можно, уже испачкал.
Задумавшись, я расслабленным взглядом посмотрел в глаза мужика, и мне показалось, что происходит что-то странное. В моей голове проносились странные картины и появлялись мысли, которые принадлежали явно не мне. Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять: это мысли этого самого недоделанного снайпера, держащего меня на мушке. Вот сейчас он думает о том, что, если я опять повернусь к двери, то он выстрелит мне в ногу. А деньги, которые он у меня заберёт, он потратит на недельную пьянку с друзьями. Вот только деньги он может забрать и у трупа, и плевать ему на продавщицу, её он тоже убьёт, если будет много вякать. Всё равно только что с зоны вышел, будет он ещё какого-то фраера бояться. Последним, кто на него наезжал, был молодой мент. И где же он теперь? В морге. А пистолетик-то вот он.
Вот тут я действительно испугался. Но не того, что меня хотят убить, этого на моей памяти уже хватало, а того, что я каким-то образом читаю мысли. Напоминает прогрессирующую шизофрению. Может быть, Чиж был прав и пора обратиться к психиатру? А тут ещё этот зануда пистолетом машет. Впрочем, посмотрим ещё кто кого. Я-то уже в морге был, и ничего, жив пока.
А если мне попробовать слегка изменить ход его мыслей? Раз уж может идти передача от него ко мне, то почему нельзя сделать наоборот? Я ведь не сразу понял, что это его мысли, а не мои. А уж он-то и вовсе не разберётся. Сам он пьяный, да и мысли у него неровные, скачут. В принципе, это должно быть довольно просто, достаточно, слушая его мысли, менять их: сначала понемногу подсказывая, зародив сомнения, а потом просто заставить.
Я посмотрел ему в глаза и подумал о том, что пистолет ему совершенно не нужен, что он боится убить человека, а затем подумал за него о том, что он вообще боится вида крови. Он стал чувствовать себя неуверенно. Я готов поспорить, что остальное он додумает сам, главное было дать толчок. Прошла пара секунд, и я, устав ждать, решил рискнуть и мысленно приказал положить пистолет. Он его тут же уронил, чем заслужил удивлённый взгляд продавщицы, которая вроде бы не собиралась меня убивать, но и не хотела оставаться без преимущества. Я же мысленно приказал мужику выйти из магазина и отправиться в милицию с повинной.
Мужик, пошатываясь, вышел из магазина, и послышались удаляющиеся, слегка неуверенные шаги.
Я посмотрел на продавщицу и тут понял, что не ловлю ничего, кроме страха. Видимо, мои силы иссякли, или всё, что было до этого, мой очередной глюк? Однако тут уж никакого гипноза и не требовалось.
— Это всё он! Он меня заставил! Говорит, вон, смотри, сколько у него, наверное, денег, он даже сдачу не берёт. Позови его сюда, я его тут оглушу, мы заберём деньги, а потом кинем под деревом в парке, он сам и не поймёт, что с ним произошло.
Мне даже смешно стало. Знал бы он, что, кроме той сотни, у меня ничего с собой нет.
— Ты меня не видела, — произнёс я, сохраняя каменное лицо, и вышел из магазина.
Вот те на. Вроде как я только что применил прикладной гипноз. Но как я это сделал? Его мысли были у меня как на ладони. Это тоже вампирские штучки? Но тогда почему я не проделывал такое в течение прошедшего месяца, а смог только сейчас, а с продавщицей у меня уже ничего не получилось? Ну и фиг с ним, нечего голову бредом забивать, а то так и свихнуться недолго. Хотя всё равно интересно…