Иван гнал машину на пределе, допустимом для езды в городе. Он видел, что Аня расстроена, но не плачет, что было уже хорошо. Вести машину и успокаивать девушку одновременно - не очень удобно.
Девушка молчала, но и ему не хотелось срывать на ней свою злость, что обязательно произойдет, если он откроет свой рот.
Аня была рядом с ним, и именно это было существенным.
Ивану показалось, что с момента, когда они выехали из бара, прошла целая вечность. Заглушив мотор под соседскими окнами, он заметил, что уже совсем стемнело.
- Давай ключи, - его же словами и таким же сердитым голосом неожиданно проговорила Аня.
Надо же, она продолжает сердиться на него. И, спрашивается, за что? Может, она не довольна, что он увел ее из-под сломанного носа Булыжника?
Иван повернулся к ней, но вместо того, чтобы ответить или отдать ключи, обхватил голову девушки ладонями и беспощадно смял своим ртом ее нежные, упрямо сжатые губы. Пусть знает, что он не собирается ее никому отдавать.
Маленькие кулачки били его по плечам, спине - куда доставали. Но Иван только крепче прижимал ее тело к себе, удерживая голову в нужном ему положении.
Наконец, Аня устала и прекратила свои бесполезные попытки вырваться. А потом он почувствовал, как маленький юркий язычок скользнул по его нижней губе.
Она любила этого глупого, но самого лучшего в мире Ивана - дурачка.
Она желала его больше всего на свете.
Она поняла это в ту минуту, когда огромное тело Булыжника распластало ее на голой холодной стене, ища только собственного наслаждения.
Аня собиралась все это объяснить. Извиниться. Обнять.
А он ей - "Давай ключи!" - будто Аня была ему служанкой или младшей сестрой.
Девушка понимала, что не справедлива к нему, что он пришел за ней, нашел ее, спас от ее собственной глупости, но ничего не могла с собой поделать.
И злилась. На него. На себя.
И сопротивлялась. Тому, чего больше всего желала.
Как хорошо, когда мужчина лучше тебя знает, что тебе в это мгновение нужнее всего!
Она с упоением отдалась его поцелую, когда поняла, что не вырвется, что он ее не отпустит. И только тогда Ане удалось расслабиться.
Она забралась руками под его футболки, растопырив пальцы, погладила его теплую грудь, перебралась на спину, очерчивая рельефные мышцы.
Как это было прекрасно!
Как это было правильно!
Она таяла и вздыхала от его запаха и прикосновений, вначале яростных, а потом нежных, но требовательных. Аня сама положила его руку на свою грудь, томящуюся и желающую получить и свою порцию ласки. И он сжал жаждущую плоть, легко теребя заострившееся, восставшие соски.
И это было чудесно, совсем не так как с Булыжником. Нет, она не станет портить свои приятные ощущения противными воспоминаниями. Больше никогда.
В салоне автомобиля раздавалось лишь их тяжелое дыхание. Им не нужно было говорить о своих желаниях. Они понимали друг друга без слов. И почти без взглядов, потому что за окном было темно.
Но когда Аня положила руку на напряженное мужское естество, Иван содрогнулся и прохрипел:
- Дома. Мы сделаем это дома.
Он нес ее на третий этаж на руках, подхватив ладонями под ягодицы, и ворчал, что уронит, ели Аня не прекратит его целовать.
Но она не могла остановиться. Девушка основательно исследовала губами мужское лицо, как настоящий естествоиспытатель, не пропуская ни одного миллиметра кожи, включая покрытый щетиной, упрямый подбородок с еле заметной ямочкой.
Ей она посвятила особенный поцелуй, который в тишине подъезда прозвучал особенно звонко. Аня только довольно хихикнула, словно нашкодившее дитя.
Но чувствовала она себя рядом с Иваном далеко не ребенком. Ее набухшая грудь, трущаяся торчащими сосками о его горячее тело, и ноющая боль внизу живота возбуждали в девушке совсем не детские желания.
Мужчина внес ее в свою квартиру, как новобрачную. Причем весьма нетерпеливую. Потому что не успел Иван поставить ее на пол, как Аня начала торопливо снимать с него куртку и командовать.
- Хочу на столе. У тебя есть стол? Что-то я не припоминаю. В моей памяти остался только диван.
- Слушаюсь, моя царевна! - Сразу же согласился с ее предложением мужчина.
Но девушка подозревала, что ему было все равно, где заниматься с ней любовью, лишь бы поскорее.
Аня очень гордилась собой - именно ей удалось так сильно возбудить этого красивого взрослого мужчину.
Небольшой круглый стол был завален книгами, но Иван одной рукой смахнул их на пол и посадил девушку на поблескивающую в неярком свете фонарей полированную крышку.
Аня, долго не раздумывая, сбросила с себя куртку и топ, и так же быстро освободила от футболки Ивана. А затем, довольно вздыхая, принялась гладить его голое тело.
- Ты такой красивый!
- Да? Возможно. Но до тебя мне об этом никто не говорил. Это хорошо, что я тебе нравлюсь.
Мужчина коснулся коротким поцелуем ее губ, и Аня забыла спросить, почему это так важно, когда жаркий рот склонился к ее груди, облизал твердую пуговку и потянул ее к себе зубами.
Девушка запрокинула голову и закрыла глаза, зарывшись пальцами в короткие волосы. И, хотя она уже знала, чего можно ожидать от этой ласки, ее стон разнесся по тихой комнате, возбуждая и ее и мужчину. Большой бугор недвусмысленно уперся в развилку ее ног, вызывая пульсацию и желание.
Аня почти легла на гладкую поверхность, увлекая за собой Ивана, и лишь выгнула спину, чтобы не нарушать желанную близость, не прерывать жар, растекающийся по телу.
Иван мостил влажную дорожку из поцелуев по ее животу вниз, постепенно освобождая девушку от остатков одежды. И когда легкое движение воздуха от летящих в сторону джинсов вызвало дрожь в ее ногах, Аня раздвинула ноги в ожидании.
- Быстрее, Ванечка! Я уже не могу больше ждать.
- Я уже здесь, - проговорил мужчина, раздвигая ее ноги еще шире, словно хотел рассмотреть все очень внимательно. Аня даже начала слегка нервничать, все ли у нее там в порядке, и собиралась спросить об этом у Ивана, когда большие пальцы осторожно приоткрыли ее, а потом...
Аня содрогнулась от удовольствия. Неужели, такое с ней сделал его язык? Девушка уже не могла сдержать рвущийся изо рта крик, а также судороги, охватившие ее тело. "Волшебный язык!" - успела подумать она перед тем, как ее сотряс оргазм.
Иван чувствовал, как девушка корчится в его руках, но продолжал пытку. И только тогда, когда она перестала кричать, он быстро расстегнул свои штаны и заполнил ее собой, растягивая узкие стенки.
Он так давно этого хотел! Не переставал думать о чудесных моментах их близости все те два насыщенные событиями дня, которые казались месяцами. Но Иван понимал, что должен быть осторожен, ведь это была лишь вторая ее близость.
Мужчина входил и покидал горячее прибежище медленными размеренными движениями, сдерживаясь и, одновременно, желая забыться в этом гостеприимном плену, отдаться бешеному ритму, который задавал его телу сумасшедший пульс.
И когда Аня стала двигаться ему навстречу, подстрекая Ивана своей соблазнительной подпрыгивающей грудью, он не выдержал и ускорил темп.
За несколько секунд до финала сквозь его спутанное сознание пробилась мысль, состоящая из единственного слова - "Презерватив!" И он неимоверным усилием воли оставил результат полученного наслаждения на животе девушки, а сам замер стоя, склонив голову и закрыв глаза.
Ему еще никогда не было так хорошо!
- В этот раз было даже лучше, чем в прошлый, - услышал он усталый и запыхавшийся голос виновницы своего состояния. - Если так будет продолжаться и дальше, я скоро умру от удовольствия.
- А я - от перенапряжения. Ты меня слишком сильно завела, проказница. Я так до старости не дотяну. Ишь ты придумала - "на столе". А на кровати уже не нравится?