Фалеев слушал и молчал. А Шитова уже несло дальше.
– Сахалин продает дальневосточного лосося буквально за гроши – примерно по триста долларов за тонну. А сколько стоит филе кеты в Японии? Около трех тысяч иен за килограмм! Это примерно тридцать долларов. Так во сколько же раз дешевле вы продаете лосося? Посчитайте!
Кажется, Фалеев обиделся. Однако виду не подал. Еще раз напомнил Шитову про островной патриотизм. И распрощался с журналистом, напоследок попросив его "быть в статье объективным".
И вот теперь Шитов готовился к разговору с одним из "этих заезжих" – директором ТОО "Круг" Каратовым. Как ни крути, а журналистская объективность требовала выслушать обе стороны.
Каратов встретил журналиста в дверях кабинета.
– Проходите, пожалуйста. Лидочка, сделай нам, пожалуйста, кофе… Курить будете? – спросил хозяин кабинета, и не дожидаясь ответа, положил перед Шитовым пачку "Кэмела".
Шитов мельком оглядел кабинет. Прекрасная мебель, в углу – японский телевизор, на отдельном столике – факс, рядом _ ксерокс…
– Может, по рюмочке коньяку? К кофе?
– Спасибо, но… Я предпочитаю беседовать без коньяка.
– Нет проблем! Кстати, вот и кофе…
С минуту оба молчали. Но вот журналист отставил в сторону чашку с недопитым кофе и раскрыл блокнот. Прелюдию к разговору можно было считать законченной.
– Сегодня утром я встречался с Фалеевым, – начал Шитов. – Это исполнительный директор из совместного предприятия "Посейдон". Полагаю, вы с ним знакомы.
– Да уж… Представляю, что наговорил про меня этот директор! – В голосе Каратова прозвучала явная насмешка. – Ну как же, рыбная отрасль в опасности – приезжий на чужие апартаменты позарился!.. Наверное, и вы так считаете?
Такая прямота Шитова удивила. Работая в областной газете, он написал немало материалов о конфликтных ситуациях и уже привык к тому, что собеседники начинали всячески выкручиваться в разговоре с журналистом, или бить на жалость, или, подобно Фалееву, напирать на местный патриотизм… А вот такие, как Каратов, Шитову раньше не попадались.
– Мне просто интересно узнать, какую цель преследует ТОО "Круг", пытаясь приватизировать здание "Сахалинрыбпрома", – сказал Шитов после паузы.
– Ну, положим, вы это узнаете… Ну и что? Какая лично вам от этого польза? – спросил Каратов. Поскольку Шитов молчал, директор продолжал говорить дальше, все так же уверенно и жестко: – Будем откровенными: лично у меня с Фалеевым свои отношения. Да, конкуренция, да, нежелание делиться предполагаемой выгодой… Как говорится, здесь все средства хороши. И если я имею возможность в чем-то ущемить конкурента, заставить принять, гм… скажем, мои условия игры, то почему бы мне этого не сделать? – Каратов вытряхнул сигарету из пачки. – Я не знаю, как охарактеризовал меня Фалеев… в конце концов, мне это не интересно… Что?
– Продолжайте, я слушаю.
Разговор для Шитова становился все интересней. Он тоже взял сигарету, поискал глазами зажигалку. Каратов щелкнул "Таёрой":
– Так вот, повторюсь: у меня с Фалеевым – своя игра. Не уверен, что я ее выиграю… Могу и проиграть… Но – вы, журналист: неужели вы будете по-настоящему чувствовать себя счастливым, если в одном из ближайших номеров газеты появится какой-нибудь задиристый материал о наглом "прихватизаторе" Каратове?
– По-моему, "прихватизатором" я вас еще не называл, – возразил Шитов. Однако Каратов лишь махнул рукой:
– Ну, не назвали, так назовете… Это же – ваш хлеб, не так ли?
– Что вы имеете в виду?
– Конечно же, ваши статьи, – Каратов в упор взглянул на Шитова. – Я их читал. Кстати, вы неплохо пишете.
– Спасибо, – усмехнулся Шитов.
– А вот это – напрасно, – заметил Каратов. – Вы действительно хорошо пишете: серьезно, доказательно. Правда, иногда вас подводит незнание обстановки…
– В чем же это проявляется?
– Откровенно? – Каратов улыбнулся. – А может быть, для начала все-таки по рюмочке коньяку? Или вам, журналистам, это запрещено?
"Нет, это не Фалеев, – мелькнуло в голове у Шитова. – Так свободно может держаться лишь тот, кто полностью уверен в себе. Черт возьми, этот Каратов мне нравится!"
Да, Фалеев в разговоре с журналистом вел себя иначе! Шитов с легкой неприязнью вспомнил своего недавнего собеседника. Толстячок в костюме-тройке нервничал, явно многого не договаривал, давил на жалость и островной патриотизм… Господи, какой там патриотизм, к чертям собачьим?! Регулярно встречаясь с рыбопромышленниками, Шитов немало был наслышан о коммерческом директоре СП "Посейдон". Одно его недавнее "меценатство" чего стоило! Купив для одной из школ четыре компьютера и раструбив об этом на весь остров, коммерческий директор на следующий же день перевез два компьютера к себе в офис… И вот этот Фалеев со слезами на глазах берется рассуждать о несчастных сахалинских рыбаках, из-за происков "этого заезжего наглеца" вынужденных ежегодно сокращать объемы промысла! Нет, к этому "заезжему", наверное, следует присмотреться более внимательно. И уж во всяком случае, не рубить с плеча, как наверняка хотел бы от журналиста Фалеев…
– А знаете, Игорь Павлович, я от коньяка, пожалуй, не откажусь, – сказал Шитов. – Уж если мы переходим на откровенности…
– Разумеется, в разумных пределах, – заметил Каратов. – Да вам, я думаю, вряд ли редактор давал задание писать обо мне очерк. Скорее, очередную критическую статью… Я угадал? – Шитов неопределенно пожал плечами. – Ладно, точного ответа я от вас не требую…
Коньяк был хорош! Выпив, Шитов захрустел яблоком. Открылась дверь, и девушка принесла кофе.
– Так на чем мы с вами остановились? – спросил Каратов, неторопливо помешивая ложечкой в кофейной чашке.
– Вы, кажется, обвинили меня в том, что я пишу, не совсем верно ориентируясь в обстановке, – напомнил Шитов. – В чем же проявляется эта неточность?
– В том, что вы изначально принимаете сторону большинства, – Сейчас Каратов говорил очень серьезно. – Ну вот, тот же Фалеев… Он, конечно, плакался вам о судьбе несчастных сахалинских рыбаков, не так ли? – Шитов кивнул в ответ. – Видите, я угадал… И вы, конечно, не прочь пожалеть этих несчастных? Ну конечно же, вы их жалеете! – Каратов поднялся из-за стола и начал прохаживаться по кабинету. Точь-в-точь как преподаватель, читающий лекцию. – Но давайте говорить прямо: какое дело вам до Фалеева и остальных? Лично вы почувствуете себя легче от того, что Фалеев останется по-прежнему в своем офисе в "Сахрыбпроме" – и не будет платить за него ни гроша? Ведь он же не платит за свой офис, вы это знаете? Ну как же, ведь он – патриот… он за интересы островитян переживает! А то, что его совместное предприятие только в этом году выловило для Японии одного лишь минтая больше трех тысяч тонн – вы это, небось, от него не услышали?
Шитов посмотрел на Каратова долгим взглядом.
– Но ведь и вы, наверное, тоже продаете морепродукты за рубеж?
– Да, продаю, – просто сказал Каратов. – И не делаю из этого никакой тайны. Только, в отличие от Фалеева, не прикрываюсь словами про островной патриотизм. Просто торгую – и все… Понимаете? Вот в чем главное отличие между мной и большинством местных рыбаков!
Каратов медленно подошел к столу и тяжело опустился в кожаное кресло. Снова взялся за сигарету.
Наступила пауза.
– Скажите, – вдруг спросил Каратов, – у вас есть машина?
– Нет, – усмехнулся Шитов.
– И квартира у вас, наверное, маленькая и убогая, я угадал?
Тон хозяина кабинета Шитова задел.
– Кажется, мы встретились не для того, чтобы выяснить мои бытовые условия, – глухо сказал он. – В конце концов, из-за "Сахрыбпрома" конфликтует не журналист Шитов, а…
– Не обижайтесь, – прервал его Каратов. – Право слово, я не хотел вас обидеть. Я просто пытался понять…
– Что именно?
– Я думаю, главное: что же на самом деле заставляет вас, Шитов, с головой лезть в конфликт двух "фирмачей"… так, кажется, называет предпринимателей ваша газета? – Шитов сделал протестующий жест. – Ну, положим, не вы конкретно так называете, а другие… Этот ваш журналист… Да, Буравчик. Вот он, например. Но я не об этом. Я просто действительно хочу понять: неужели только соображения морали и этики заставляют вас заниматься выяснением, кто же прав – я или Фалеев? Или же здесь присутствуют и иные интересы?