– Начинайте отсюда, – скомандовал этот, в новой телогрейке. Мужики с ломами переглянулись и гуськом побрели в ванную. Дружно ударили ломы… Но как-то неудачно ударили: в момент раскололи еще добротную чугунную трубу. Теперь уж и не захочешь, а стояк этот самый менять придется…
Шитов мысленно выругался и отправился на кухню.
Через час, пробив огромную дыру из ванной комнаты в подвал, рабочие ушли на второй этаж. Тюкнули ломиком пару раз – и умолкли. Ирина лежала в комнате на диване и с каким-то отсутствующим видом смотрела по телевизору всякую галиматью. Тогда Шитов оделся и отправился в домоуправление.
Шитова смущали две вещи. Во-первых, почему, действительно, ремонт затеяли посреди зимы? И во-вторых, как-то интересно все складывается. Только-только он поговорил с Вороновым насчет предполагаемого отъезда – и пожалуйста, приходят эти, с ломами. Случайность? Может, и так. А если – нет?
Но теперь Шитов был умным. Два месяца хождений в 6-й отдел кое-чему Шитова научили. В домоуправлении Шитов не стал напрямую спрашивать о ремонте, он поступил хитрее.
– Там у нас, в ванной комнате, кран подтекает… Нельзя ли заодно со стояком и кран заменить? – спросил Шитов в техническом отделе. – Все равно ведь ремонт делаете.
– Какой ремонт? Где? Сейчас же зима!
Шитов назвал адрес. В техотдела пожали плечами:
– В первый раз слышим! Подождите, я сейчас к начальству схожу…
Девушка ушла и долго не возвращалась. Наконец, появилась и сказала, стараясь не смотреть на Шитова:
– Да, ремонтируем… Меняем стояки в вашем доме… Вам ясно?
– Ясно. Меняете. И начали ремонт прямо со второго подъезда. Благодарю! – выпалил Шитов буквально на одном дыхании. Потом развернулся и пошел прочь, спиной ощущая чужой взгляд.
Вечером Шитов спустился в подвал. Хорошо было слышно, как в комнате работал телевизор на малой громкости. Но вот жена позвала: " Женя, ты где? На кухне?" Голос прозвучал так ясно, будто бы Ирина стояла здесь, в темном сыром подвале, рядом с Шитовым.
Злосчастный стояк меняли долго, целых два месяца. В конце концов его все же сменили… не целиком, не целиком! Приставили новое колено вместо того, что было разбито в первый же день "ремонта" – и на этом успокоились. До остальных же подъездов ломы из домоуправления так и не добрались.
Два разных события произошли почти одновременно. Во-первых, Шитов получил посылку от сестры с материка. А во-вторых, уехал в Москву начальник ОСО Борисов, пообещав и Малюгина перетянуть на Лубянку. Но не сразу, естественно, а через годик, другой.
Посылка была большая и пахла настоящей кожей. Восемь пар мужских туфель – это, знаете ли, кое-что! В коротком письме сестра писала, что купила эту обувь по случаю и вот теперь посылает ее своему братцу, вдруг сдуру надумавшему среди зимы уезжать на материк. Пусть братец продаст эту обувь на Сахалине, там у людей денег много, запросто можно две, а то и три цены взять. Вот деньги на переезд-то и будут. А то ведь когда еще квартиру продашь! А может, ее и продавать не стоит: сдать кому-нибудь – на годика два-три, потом обратно вернуться… Короче, пусть Женька сам об этом думает.
Слов нет, обувь была хорошая, материковская. Да, но как ее продать? И где? Не на рынке же с ней стоять!
– Сдадим в комиссионку, – решил Шитов. И на следующий же день отправился в ближайший комиссионный магазин.
– У нас такой обуви – знаете, сколько? Завались! Один вы, что ли, товар с материка везете? – сказала приемщица вещей. Повертела туфель в руках, заглянула внутрь. – Ладно, две пары я приму. Но имейте в виду: две недели обувь простоит – мы цену снижаем. На пятнадцать процентов!
Две пары обуви стояли ровно две недели и были куплены в тот самый день, когда приемщица скинула цену, как обещала, на пятнадцать процентов. Получив деньги, Шитов купил кое-каких продуктов, принес их домой.
– Послушай, а может быть, ты эти туфли куда-нибудь на север отвезешь? – предложила жена. – Там-то уж ее наверняка быстрее купят.
Шитов подумал, подумал, взял у редактора командировку и отправился на север – продавать шесть пар туфель ходового 42-го размера. Да неужели там, в поселке, от такой обуви откажутся?!
Поезд на север острова отходил в 23.15. Около одиннадцати вечера Шитов был уже на вокзале. В ожидании посадки он поставил коробку с обувью у вокзальной стены, достал сигареты. Закурил, поглядел по сторонам. И увидел, как к нему через привокзальную площадь идет Буравчик.
– Ты, я слышал, в командировку собрался? А это что у тебя в коробке? – два вопроса прозвучали один за другим, почти без перерыва.
– Да, в командировку. Так, пустяки.
Буравчик потер свой подмерзший нос:
– Дело нужное.
– А ты что здесь делаешь? Кого-нибудь ищешь? – в свою очередь спросил Шитов.
– Да знакомый один, вроде бы ехать на север собрался… Ладно, бог с ним. Пойду я. Пока! Да, будешь в Ногликах, передай там, в редакции, Комарову привет от меня. Ну, пока!
Буравчик попрощался и тут же исчез. Нет, положительно, огромной фантазией "неустрашимый" явно не отличался. Неужели он не нашел другого повода, чтобы подойти и тем самым "засветить" Шитова для тех, кто в данный момент наверняка наблюдал за ними сквозь окно машины?
В последнее время Шитов пристрастился к детективам. Читал он в основном Чейза, авторов же отечественного розлива принципиально обходил стороной. Детектив – не стрельба и не мордобой, не постель через каждую страницу, это прежде всего – психология, считал Шитов. Наверняка он правильно считал. Впрочем, он мог и ошибаться.
Объявили посадку.
Забравшись в свой вагон, Шитов с трудом запихал коробку наверх, на полку над входной дверью, и присел внизу / у него было нижнее место/. Тотчас же заглянул в купе какой-то мужчина, спросил:
– Это пятое купе? А восемнадцатое место – здесь?
– Здесь.
– Ну ладно, пойду пока, покурю, – сказал пассажир, и исчез, а на его место в дверном проеме тотчас вдвинулся другой пассажир -постарше, погрубей и поопытней.
– Ты – что, внизу едешь? А на верхнюю лечь не хочешь? Нет? Ну ладно, – пассажир снял куртку, кинул ее на верхнюю полку, в ноги, покосился на коробку в нише над дверью, но ничего не спросил. Присел напротив Шитова, помолчал минут пять. – Ты до конца едешь? – Шитов кивнул в ответ. – Ладно, тогда я на свою полку полезу…
Он взялся руками за края верхних полок, легко оттолкнулся от пола и через мгновение был уже наверху.
Шлеп! И на пол падает красная книжечка. Шитов непроизвольно нагнулся и поднял ее, но как-то неловко – за одну корочку. Книжечка раскрылась. Фотография пассажира в милицейской форме. Черной тушью – фамилия и звание: "Тарасов Андрей Игнатьевич, старший лейтенант".
– Дай сюда! – сказал Тарасов Андрей Игнатьевич, старший лейтенант, и протянул сверху руку. Взгляд у него был внимательным и цепким. Ну правильно,. как там у Чейза? Физиомоторные реакции, что ли? Вот их-то как раз и следовало сейчас Тарасову А.И. зафиксировать.
– Держите, – равнодушно сказал Шитов. Он уже ничему не удивлялся: ни пробитому стояку в квартире, ни появлению на вокзале Буравчика, ни даже этому старшему лейтенанту Тарасову А. И.
Вернулся в купе тот, кто уходил курить, и тоже птицей взлетел наверх, на свою полку. И почти тотчас же поезд тронулся и пошел на север – в Ноглики.
Шитов сходил к проводнику и принес белье. Развернул матрас на своей нижней полке, застелил постель. Потом пошел в курилку и долго там стоял среди дымящего люда.
Двое мужиков, по очереди отхлебывающие "Портвейн" прямо из горлышка, догадались, что вот этот парень у окна нуждается как минимум в глотке алкоголя, настолько одинокий был у Шитова вид.
– Ты на площадь Монги в бригаду к буровикам не приезжал прошлой осенью? Что-то лицо твое мне знакомо, – сказал один из них, и не дожидаясь ответа, протянул бутылку. – Будешь?
– Буду, – просто ответил Шитов. Отхлебнул пару глотков и вернул бутылку мужику. – Спасибо. А на Монгах я бывал, но раньше, весной.
– Очень даже может быть, – согласился тот. – Закурить-то найдется? Тогда давай!