— Ну вот видите? — Каратов снова улыбнулся Шитову. — Я не браконьер, вы, по-моему, тоже этим не страдаете… Есть повод веселиться, как поется в песне, — И вынул из кармана конверт. — Возьмите. Это вам.
— Спасибо, не надо. Не заслужил, — хмуро отозвался Шитов.
— Ну что вы? Возьмите, возьмите!
Шитову вдруг вспомнилось: Москва, какой-то подозрительный дом на окраине Мытищ, тот парень в маечке с надписью на ней: «I love beer»… «Эй, постой!.. Стой, кому говорю?..»
— Спасибо, не надо, — повторил Шитов все так же хмуро.
Каратов настаивать не стал.
— Ну как хотите, — он спрятал конверт. — Вас куда отвезти?
— Если это вам по дороге, то на Первомайскую, пожалуйста.
Каратов молча завел двигатель. Застоявшаяся «тойота» рванулась и мягко пошла с места в карьер.
Высадив Шитова недалеко от дома, Каратов, прежде чем тронуться с места, дважды мигнул задними фонарями. Ехавшая сзади белая «Нива» обогнала «тойоту» и пошла вниз, к улице Ленина.
Сидевшие в «Ниве» поняли, что Шитов от денег отказался.
А следующий день был пятница.
— Знаешь, сегодня я, возможно, задержусь, — сказала Ирина, забежав в обед домой — наскоро перехватить что-нибудь и опять упорхнуть на свое радио.
— Куда-нибудь собираешься после работы? — спросил Шитов. Жену он не ревновал, а так просто — спросил и забыл об этом.
— Да, собираюсь. В фирму «Кондор». Слышал что-нибудь про нее?
— Нет.
— Вот и я тоже ничего не слышала. До сегодняшнего дня. А нынче позвонили и пригласили в гости. Говорят, что хотели бы сделать у нас на радио рекламную передачу, просили приехать, записать интервью, — Ирина объясняла все это, торопясь закончить с обедом. — Ну ладно, я побежала. Мне еще один сюжет для субботней программы надо немножко подчистить… Ну, пока!
Жена ушла. А Шитов, заварив чай по-северному — прямо в кружке, открыл форточку и закурил. С чаем и с сигаретой думать было намного комфортней и приятней.
Сегодня «тормознули» его статью. Воронов даже ничего и объяснять не стал. Просто отложили статью куда-то в «загон» — и все. Значит, так надо. Кому? Ну… не важно, кому. Надо — и все. Иди, Шитов, пиши что-нибудь другое.
Ничего толкового не смог объяснить и ответсек Локтеев, хотя и наговорил Шитову целую кучу слов. Мол, статья хорошая, прямо-таки замечательная, и обороты в ней сильные… А почему ее не ставят? А Бог его знает, почему! Локтеев пожимал плечами и улыбался Шитову своей мягкой улыбкой, удивительно напоминая при этом нашкодившую лису. Хотя, признаться, ответсек был в принципе человеком неплохим, да и писал хорошо. Но вот объяснить, почему статья не пошла, так и не смог, как ни старался.
Часов в десять к Шитову заглянул Буравчик — «стрельнуть» очередную сигарету. «Стрельнул», прикурил, спросил как бы между прочим:
— Жена у тебя все там же работает, на радио? В каком отделе?
— На радио. У нее своя программа. А что такое?
— Да просто…
Повернулся и вышел из кабинета. Только и всего.
Но это все было утром. А после обеда Шитов, напившись чаю, отправился в редакцию. Поднимаясь к себе на третий этаж, встретил Кулькова.
— Там тебе какой-то материал принесли. Тебя не было, так завернули ко мне. Я его у Локтеева оставил. Иди, возьми, — клюя своим крючковатым носом, сообщил Кульков.
— Спасибо, я зайду.
Откровенно говоря, статья Шитову не понравилась. Некто Отрещенков (или — Отрощенков, черт его разберешь, с таким почерком!) писал о том, что, на его взгляд, в «освещении рыбной тематики на страницах газеты есть кое-какие перегибы» (именно так и было написано: «перегибы»). Слишком много пишут о предпринимателях-рыбопромышленниках, и совсем игнорируют славный «Сахрыбпром». Шитов вспомнил, что из себя представляет сейчас этот бывший государственный монополист — и усмехнулся. Эк, куда хватил, этот Отрощенков! / А может, и Отрещенков, черт его разберет…/. Да нет уже государственных предприятий, нет! Так или иначе, частные лица этими предприятиями управляют…
— Ну вот вы, Евгений Александрович, об этом и напишите, — предложил редактор Воронов. — Но только тактично пишите, осторожно. И постарайтесь наш «Рыбпром» поддержать. Люди ведь не виноваты, что государство предложило предприятию стать акционерным обществом. А там — у кого больше акций, у кого — меньше… В этом ли все дело?
— А в чем же? — удивился Шитов. — Да ведь если пять — шесть человек имеют на руках почти все акции предприятия, значит, они им и владеют. Значит, они и есть истинные хозяева. Так причем же тогда все эти их рассуждения о несчастной судьбе сахалинских рыбаков? Вы хозяева, вы! Значит, от вас только и зависит, как ваши рыбаки будут жить и сколько получать.
Но здесь Воронов оборвал Шитова:
— Ну, не стоит, я думаю, открывать здесь дискуссию. Главное, кадры в «Рыбпроме» остались прежние, правильно? Вот вы об этих старых кадрах и напишите!
Вернувшись домой, Шитов включил телевизор и прилег на диван. Голова не соображала совершенно. Допек его редактор со своими «старыми кадрами». Да причем здесь кадры? С головы нужно дело решать, с головы! Зайти завтра в бухгалтерию и попросить показать платежные ведомости: сколько рядовые рыбаки получают, а сколько — начальство…
Незаметно для себя Шитов задремал.
Прошел час. Два. Три…
Шитов открыл глаза. Двадцать минут двенадцатого! А жены дома все нет. Где она может быть? Или же что с ней случилось?
Он несколько раз выходил из подъезда и прогуливался по ночной улице, надеясь встретить Ирину. Дошел даже до ее работы, но увидел, что в здании не горит ни одно окно, и повернул назад. Самое ужасное, он не знал, где расположена эта фирма «Кондор», а то бы он и туда сходил…
Ирина пришла домой во втором часу ночи.
Открыв дверь, Шитов увидел за спиной у жены человека в милицейской форме.
— Я тебе сейчас все объясню, — сказала Ирина каким-то чужим голосом. — Я тебе все сейчас объясню!
Милиционер молча повернулся и ушел. Шитов захлопнул дверь.
— Ирина, что это? Почему милиционер? Что с тобою? Ответь!
Жена прижалась к Шитову и молча обняла его. И вдруг стала медленно оседать на пол…
В фирме «Кондор» Ирина просидела около часа. Директор фирмы Мешкаев прежде всего напоил ее кофе, открыл коробку дорогих конфет, угостил хорошими сигаретами.
— Я бы хотел, чтобы в интервью побольше прозвучало о нашей фирме, — заявил Мешкаев. — Нужен рассказ о том, как мы работаем, что конкретно делаем для того, чтобы на столах у сахалинцев было побольше рыбы… Рыбопромысловых судов, правда, у нас пока нет, но лимиты на вылов рыбы нам обещают дать, а как мы с ними распорядимся, это уже, как говорится, наши заботы! А вообще коллектив у нас дружный, работящий… Будущим летом собираемся на Тунайче свой рыбоперерабатывающий цех строить… В общем, в таком разрезе и должно быть наше с вами интервью.
— Егор Иванович, это ведь — реклама, а она у нас на радио — платная, — напомнила Ирина. Мешкаев замахал руками:
— Знаю, знаю, что платная! Но ведь реклама — двигатель торговли, не так ли? Сколько надо, столько и заплачу…
Интервью они записали на диктофон минут за двадцать: для пятиминутного рекламного интервью материала — больше чем достаточно. К тому же Ирина умела задавать точные и одновременно — интересные вопросы, и будущее интервью, как говорят радийщики, должно было «прозвучать на уровне».
С тем, что интервью должно было «прозвучать», кажется, был согласен и сам Мешкаев.
— Думаю, у вас должно получиться прекрасное интервью, — несколько раз повторил он. — Ну ладно. Теперь о деньгах… Извините! — Мешкаев снял телефонную трубку. — Алло?.. Да, уже заканчиваем. Еще минут пять — и все… Наш партнер звонил, напрашивался на аудиенцию, — объяснил Мешкаев, возвращая трубку на место. В глазах у директора «Кентавра» на мгновение мелькнула холодная усмешка, которую Ирина, к сожалению, не заметила.