– Мыслишь в правильном направлении. Нет, конечно. Они думают, что там дурь.
– А ты как узнал, что деньги в машине оставят? И депутат этот твой… Он что, лох? Как можно оставлять такие деньжищи в машине?
– Он собирался купить одну гостиницу в центре Москвы стоимостью десять лимонов у вдовы одного моего приятеля. Я потолковал с ней, и мы договорились, что если я найду ей покупателя, то она опустит цену до шести лимонов и продаст эту гостиницу только за наличные. И чтобы она не теряла свои четыре лимона, я обещал отжать у одного священнослужителя кусок земли под застройку коттеджного поселка, у меня имеется одна схема… Короче, я через одного человечка подкинул депутату идею…
– Как тебе удается проворачивать такие дела, Лука?
– На это уходят силы и время, Роза. Не все так просто. К примеру, на этот так называемый проект у меня ушло почти четыре месяца! Я должен был все разыграть четко, с привлечением людей, которые меня не знают и никогда не узнают. И самым трудным было заинтересовать этого депутата в покупке гостиницы, остальное же, связанное с вдовой моего товарища, священнослужителем с его землей и даже организацией звонка депутату, в котором его предупредят о предстоящем обыске его кабинета, было просто делом времени. Перепуганный насмерть депутат оставил сумку с деньгами в машине буквально на четверть часа…
– В интернете пишут, что сумку украли из «Ламборджини», потом где-то написали, что из стареньких «Жигулей»… А где на самом деле были деньги?
– В «Ламборджини» его жены. Она знала, что там были деньги, но ее самой там не было. Депутат был за рулем, но когда ему сообщили, что собираются опечатать его кабинет, он рванул оттуда, позвонил жене, чтобы она срочно приезжала на Цветной бульвар, села в машину и сидела, ждала его. Она вернулась, смотрит, стекло разбито, сумки с бабосами нет… Вокруг уже собралась толпа, понаехали менты, появились свидетели, как я потом узнал, которые показали, куда я побежал… Я должен был сесть в машину и уехать, да в подворотне, где я ее оставил, застрял мусоровоз, я должен был бежать… И тогда я решил спрятать сумку за мусорные баки, буквально на несколько минут, а сам рванул в соседний двор… Там за мной погналась собака, ротвейлер, которого выгуливал один бивень, как нарочно…
– А может, ты двор перепутал?
– Ну да, я же идиот! Роза, ты чего?! И вообще, принеси еще водки.
В кармане Луки заиграл телефон, он нервно выдернул его, посмотрел и швырнул на стол.
– Кто? Стелла твоя? – тонкие черные брови Розы нахмурились.
Лука грязно выругался. Но Роза была права, угадала – звонила действительно Стелла. Баба красивая, но бестолковая. Тот, кто наградил ее красотой, считал Лука, вынул из ее красивой головы весь мозг.
– Она знает? – осторожно спросила Роза.
– Нет. Она знает только, как пользоваться банкоматом да мужиками. Все – на большее ее не хватает.
– Я видела ее как-то по телевизору, она крем рекламировала. Очень красивая. Мне до нее далеко…
– Это ей до тебя далеко, – Лука схватил Розу за шею и притянул к себе, больно впился горячими и горькими от водки губами в ее губы. – Ты хорошая.
– Отпусти меня, Лука, в Москву. Я попробую его найти. Может, это какой-нибудь пенсионер, который увидел тебя в окно… Позволь мне помочь тебе.
– Потом поговорим… Иди лучше сюда, ко мне…
5. Таисия
Нож вошел в его грудь, как в масло. Словно там не было грудной клетки с твердыми костями, ребрами. Просто утонул, прошел легко сквозь мягкую кожу, и сразу же из разреза хлынула кровь, да так много, что она просто залила всю белую рубашку человека, которого она знала только по фамилии Иванов. Потом фонтаном брызнула кровь из его отвратительного лягушачьего рта, и он рухнул на ковер гримерной.
Он умер, она поняла это, когда увидела его неподвижное лицо с открытыми глазами. Вот только его смерть не принесла ей удовлетворения, спокойствия. Она и сама не ожидала, что такая кровожадная и что смерть ее личного врага не уравновесит причиненное ей унижение и боль.
Она стояла одна, в гримерке, под ногами хлюпала теплая кровь, стены тоже были забрызганы кровью, и даже по ее лицу струилась теплая, соленая кровь…
Она открыла глаза. Сердце под одеялом стучало, словно колеса поезда о рельсы. Быстро, ритмично и страшно, как-то неотвратимо, словно она сама мчалась навстречу беде. Пот струился по вискам, и это движение влаги по коже и было источником ее кровавых сновидений.
Она заплакала. Иванов был жив. Он по-прежнему заседал в уютном кабинете Миши и подсчитывал деньги. Некогда прекрасный, с хорошей репутацией, ресторан, созданный с любовью Мишей и его родителями, превращался в адское скопище таких же моральных уродов, как и сам Иванов, и где изысканные или ностальгические блюда, созданные в угоду гостям, и прекрасная, тщательно подобранная музыка, вызывавшая приятные воспоминания, уступили место картам, наркотикам и разврату…