— А в общем, — Илья Львович вдруг вспылил, очевидно решив, что для Иры слишком большая роскошь ставить его в тупик, — это не имеет значения, кого и когда я разлюбил. Главное, что сейчас я люблю Галину.
— Но если ты не любишь тех, кем занималась моя мама, — не сдавалась Ира, — если ты их называешь подонками, почему ты любишь ту, которой мама занималась не меньше, чем другими? А может быть, и больше, и которая в благодарность за все уводит от нее мужа.
Илья Львович, очевидно, ждал этого вопроса и хорошо к нему подготовился. Во всяком случае, морально. Поэтому он очень спокойно объяснил Ире, что Галина к его решению уйти из дома не имеет никакого отношения: она чиста и необыкновенна. Она говорит, что не любит его, но он думает, что она его любит, но не сознает этого. И задача Ильи Львовича в том и заключается: заставить ее осознать свои чувства к нему. И что это очень трудно, потому что Галину против него настраивают ее мать и отец.
— Одна только Томка за меня.
Илья Львович произнес имя Галининой дочери с такой нежностью и любовью, что Ира потеряла самообладание.
— Уходи! — закричала она. — Ты уверен, что я должна просить остаться, а я не буду просить. Уходи! Уходи!
Илья Львович поморщился и двумя пальцами стал поглаживать левый бок. Так он делал всегда, когда у него кололо сердце.
Илья Львович поднялся и вышел из комнаты.
Ира услышала, как он пьет воду. Потом скрипнула дверца шкафа, откуда Илья Львович доставал свое белье. Снова войдя в Ирину комнату, Илья Львович сказал:
— Надеюсь, ты понимаешь, что мне стало плохо не от рюмки водки, которую я выпил шесть часов назад. Поверь, мне было крайне неприятно услышать все то, что ты сказала. Мне кажется, я не заслужил от тебя этого. — Илья Львович помолчал. — И все-таки я должен уйти. Я хочу уйти, пока не вернулась мама, при ней все это будет гораздо тяжелее.
Илья Львович опять помолчал. Потом подошел к Ире и осторожно поцеловал ее в голову. Ира не пошевелилась. Тогда он взял ее за подбородок и, приподняв ее лицо, поцеловал в губы. Ира сидела покорная и безучастная.
— Не надо, заяц, ну не надо, — сказал Илья Львович виновато, — ты думаешь, мне легко?
Слезы текли по Ириным щекам, Илья Львович вытирал их пальцами.
— Я опаздываю в метро, — сказал Илья Львович.
Ира встала, подошла к секретеру и вытащила оттуда деньги, которые у нее лежали на хозяйство.
— Возьми на такси, — сказала Ира.
— Нет, нет, и так мало остается. — Возьми.
— Да не надо мне денег, я успею еще в метро.
Илья Львович пошел к дверям и вдруг вернулся обратно.
— Я забыл тебе сказать, по сравнению со всем это, конечно, пустяк, но все-таки: несколько дней тому назад, когда я еще не думал, что все так повернется, я попросил Борю не приходить к нам. Он же ходит к Галине и несколько раз видел меня там, поэтому я боялся, что он проговорится тебе или маме. Ты не подумай, я ничего ему такого не сказал, просто попросил не приходить, даже, кажется, не объяснил почему. Вот, собственно, и все, что я хотел тебе сказать.
Илья Львович еще немножко потоптался на пороге Ириной комнаты.
— Так я пойду, — нерешительно проговорил он. — Ты тогда закроешь?
Ира не встала и не закрыла за Ильей Львовичем дверь. Она осталась сидеть на диване. Ира никак не могла привыкнуть к мысли, что Илья Львович действительно ушел от них, что она никогда больше не услышит за стенкой его утренних стонов, кашля. От этого даже страшно было лечь спать. Потому что пока еще она жила сегодняшним утром, когда он и стонал, и кашлял. Потом Ира стала думать о маме. О том, как ей сказать. Конечно же Ира не скажет ей, пока она в больнице, но ее, наверное, послезавтра выпишут. Ведь Илья Львович недаром ушел сегодня, пока Инны Семеновны нет дома. Он считал, что так лучше. А Инне Семеновне, наверное, в тысячу раз будет больнее, что он ушел, когда она была в больнице. Может быть, Илья Львович никуда бы и не ушел, если бы Инна Семеновна была дома. Может быть, во всем виновата Ира. Потому что она скрыла от мамы отношения Ильи Львовича и Галины. Но ведь она ездила к Петру Дмитриевичу, ездила советоваться, и он сказал не говорить. И сказал, что Илья Львович никуда не уйдет. А он ушел. И теперь хочешь или не хочешь, а мама обо всем узнает. Так может быть, лучше, чтобы она узнала об этом в больнице? Там все-таки врачи. Нет, не лучше. Дома, рядом с Ирой, она легче перенесет такой удар. Значит, нужно завтра пойти к ней и сделать все, чтобы она ни о чем не догадалась.