Когда он поднимает палец и смахивает крошку, прилипшую к его полной нижней губе, я точно могу сказать, как выглядит настоящий рай.
Этот мужчина, поедающий мое печенье.
Когда я начинаю подходить к столу, он поднимает глаза, и это как удар в живот.
Он великолепен и очень обаятелен. Я понимаю это с первого взгляда. У него теплые неотразимые глаза.
Он поднимается, и когда я приближаюсь, его лицо озаряет теплая улыбка. Как будто мы старые друзья. И что-то в нем действительно кажется знакомым, но я никогда раньше не встречала этого человека.
Я бы запомнила. Надо быть слепой, чтобы не запомнить его.
– Здравствуйте, я Джинджер. – Я подхожу к столу и протягиваю руку в знак приветствия, и моя ладошка сразу же поглощается его огромной ладонью. Во время рукопожатия, он проводит большим пальцем по тыльной стороне моей ладони, и я чуть не падаю в обморок от этого легкого движения.
– Джинджер, которая печет пряники? – спрашивает он с британским акцентом, что совсем не характерно для Рейнди-Фолс. Он возвышается по меньшей мере на фут надо мной. Фут высокого, темноволосого и очень красивого мужчины. И прежде, чем я отвечаю, мой взгляд против моей воли падает на его полную нижнюю губу.
– Да, Джинджер, которая печет пряники, – подтверждаю я. Меня уже раз двадцать так дразнили. (Прим. перев.: на английском пряник это «Gingerbread»).
– Келлер, – отвечает он… и его голос. О боже, его голос. Он похож на теплые объятия. Наше рукопожатие заканчивается, но он не отстраняется. Вместо этого он поднимает руку и проводит большим пальцем по моей щеке. – Мука, – говорит он, смахивая ее за пару движений.
Мое сердце останавливается, а глаза расширяются. Потому что я наконец-то понимаю, откуда я знаю этого парня.
– Вы Келлер Джеймс? – Я выдыхаю эти слова, находясь в состоянии шока. Он знаменитость. Знаменитый шеф-повар, у которого собственное шоу на кулинарном канале.
Что в моем мире, означает все.
К тому же, я немного запала на него, когда видела по телевизору. Знаю, «шоу о еде» звучит не особо сексуально, но вы бы видели Келлера Джеймса с ножом.
Ладно, да, это прозвучало тоже странно. Но вы понимаете, к чему я клоню? Если вы когда-нибудь смотрели шоу «Завтрак, Булочки и Чай», то вы точно знаете, что я имею в виду. В нем есть что-то такое, от чего сердце начинает биться с бешеной скоростью.
А если встретиться с ним лично, то это может привести к сердечному приступу.
И вдруг я понимаю, что прежде чем выйти из кухни, я даже не потрудилась взглянуть в зеркало. Мои волосы собраны в беспорядочный пучок на макушке, и поверх этого надета небольшая сеточка. А он просто взял и стряхнул муку с моего лица точно так же, как это делала моя мама, когда я была ребенком.
– Так и есть. Вы поклонница моего шоу «Завтрак, Булочки и Чай»? – В его тоне слышится легкий вопрос, как будто он удивлен, что я это знаю. Как будто это не одно из самых рейтинговых шоу в сети. И что это, не так захватывающе, отчего в моей голове не мелькают эпизоды, которые я уже смотрела.
– Вы, должно быть, здесь из-за конкурса по выпечке пряников? – спрашиваю я. Судить будут знаменитости? О боже, почему никто ничего не говорил о знаменитых судьях?
– А, соревнование, да, – отвечает он, качая головой, словно пытаясь прояснить свои мысли. Как будто он уже забыл, почему оказался в Рейнди-Фолс. Он поворачивается к тарелке с печеньем, берет одно, и машет им между нами. – Это печенье, Джинджер, просто потрясающее.
О. Мое. Печенье.
То, как он назвал меня по имени, когда говорил комплимент, было сексуально. Правда?
Может я и преувеличиваю, конечно. Но его акцент. Харизма. Выразительные карие глаза. Они точно такого же оттенка, как мадагаскарская бурбонская ваниль. Насыщенный, глубокий янтарный цвет.
– Это засахаренное имбирное печенье с морской солью и шоколадом, – выпаливаю я. Это один из моих фирменных рецептов, и я им очень горжусь. Я знаю, это глупо, но каждый раз, когда я могу добавить в качестве ингредиента имбирь, то чувствую себя победителем. – Я с удовольствием поделюсь с вами рецептом. – Боже! Как будто этому мужчине нужен мой рецепт. Он просто проявляет вежливость. Англичане – очень вежливый народ. Я так думаю. Хотя, я понятия не имею, но уверена, что так и есть.
– Пожалуйста, вы не присядете? – Он жестом указывает на стул. – Я бы с удовольствием поговорил с вами, если у вас есть минутка.
Он бы с удовольствием поговорил. Со мной.
Он выдвигает для меня стул, я сажусь, и когда он задвигает его обратно, то касается рукой моего плеча. Это самая эротическая вещь, которая случилась со мной, ну, вообще за все время. Да, я знаю, что мне нужно больше выходить в люди.
После того, как Келлер садится рядом, он продолжает расхваливать мое печенье. Какое оно в меру сладкое, и какой у него утонченный хруст.
О, мой сладкий пончик, вот как должно выглядеть лучшее порно. Келлер Джеймс сидит напротив меня и хвалит мою выпечку. Если план с пекарней провалится, я знаю, каким будет мой следующий проект. Кондитерское порно. Привлекательные мужчины будут пробовать мою выпечку. На моменте, когда их языки будут облизывать крошки с полных и аппетитных губ, камера увеличит зум. И, скорее всего мужчины будут без рубашек, да, определенно. Бьюсь об заклад, я смогу брать с подписчиков, по меньшей мере, четыре девяносто девять в месяц за такую услугу.
– Джинджер?
Келлер выглядит обеспокоенным, и у меня складывается впечатление, что ему пришлось повторить мое имя несколько раз, чтобы привлечь мое внимание. Возможно, я немного отвлеклась разработкой нового плана по созданию кондитерского порно. Ладно, еще я могла представлять его без рубашки.
– Да? – Я слегка наклоняюсь вперед, размышляя, не будет ли слишком грубо попросить его попробовать мой бисквит, мне бы очень хотелось услышать, как он расхваливает его со своим британским акцентом.
– Там что-то... горит?
О, Боже мой.
Печенье.
Мои глаза расширяются от ужаса, и я резко поднимаюсь, удивлена, что мой стул не падает.
– Простите, – с трудом выговариваю я, а затем, поскольку наша мама не воспитывала нас, как животных, добавляю, – было приятно с вами познакомиться! – и убегаю обратно на кухню.
Надеваю прихватку, дергаю духовку, вытаскиваю дымящийся противень с печеньем и с громким стуком роняю на плиту. Затем в ужасе прислоняюсь к кухонному островку.
Я только что уничтожила целый противень печенья перед знаменитым шеф-поваром. Хуже того, перед поваром, который будет судить о моих пекарных навыках в «Грандиозном конкурсе по выпечке пряников». Застонав, я бью себя по лбу прихваткой. Я не сжигала выпечку с тех пор, как мне исполнилось семь. Мое унижение не знает границ.