- Куда это тащить, сестренка? Вокруг стояли мягкие вечерние сумерки, осенний лес был тих и спокоен. Велга и Войчемир медленно шли по узкой тропе, собаки серыми тенями неслышно скользили рядом. - Очень устала...- девушка повела плечами и вздохнула.- Когда все начиналось, я думала, что самое трудное - это война. Но мир оказался еще труднее... Войча невольно почесал затылок: - А-а... Объясни, сестренка, чего у вас сейчас со Сваргом? Воюете - или как? - Перемирие. На полгода. Мы обещали не преследовать его войска. Сварг собрался воевать с братом, а нам это время очень нужно... И еще нужно серебро. - Так чего? - удивился Войча.- Ты же правительница! Значит, тебе подати платить должны! - Подати...- девушка грустно усмехнулась.- Оказалось, что их не так легко собрать. - А чего тут трудного? Перво-наперво прикажи построить погосты... - Погосты? - поразилась Велга, и Войча сообразил, что слово может означать совсем разные вещи. , - Не для мертвяков,- усмехнулся он.- Погост - это крепость такая. Маленькая - на десяток кметов. Туда со всей округи подать свозят. Вот у нас в Ольмине... Честно говоря, в Ольмине Войчемир мало интересовался податями. Этим занимался Хальг. Но кое-что запомнилось, и Войча подробно рассказал, как собирали с еси меха, красные камни и, конечно, серебро. Затем вспомнилось, как спорили братаны Сварг и Рацимир о том, что лучше - погосты или полюдье. Пришлось рассказывать и о полюдье, за которым Войче довелось ездить уже в Савмате. Девушка слушала внимательно, не перебивая. Наконец кивнула: - Я запомнила. Попробуем... Ты очень много знаешь, Зайча! Войчемир возгордился, пожалев, что рядом нет Ужика. Послушал бы, зазнайка! - Я думала...- Велга вздохнула.- Думала, ты поможешь нам. Войча хотел возмутиться - помогать бунтовщикам он и в мыслях не имел, но почему-то смолчал. - Но многие против. Такие, как Гуд, ненавидят сполотов только за то, что они сполоты. Тебя хотят убить. - Ну-у... Это понятно! - Войча совсем не удивился.- Но ведь ты сама говорила... - Да...- девушка развела руками,- Странно, братец Зайча! Ты - сполот, а я не могу ненавидеть тебя. Не знаю, почему... Войча вздохнул - сказать было нечего. - Может, потому...- девушка усмехнулась.- Нет, не стоит... Ты - чужак, Зайча! Ты - наш враг. Если тебе прикажет твой Кей, ты будешь убивать нас. Войчемир вновь промолчал. Врать не хотелось. Прикажут - и будет. Он - воин, что поделаешь... - Я - правительница. Я не могу допустить, чтобы у Рыжего Волка стало одним воином больше. Особенно таким, как ты, Зайча! Почему-то эти слова не огорчили, а напротив - заставили еще более возгордиться. Ужика бы сюда! - Почему ты молчишь, Зайча? - А чего? - смерть, не отходившая от Войче-мира уже многие недели, почему-то перестала пугать.- Я тебе не говорил, сестренка... Я ведь из поруба бежал. Заморить там меня хотели. - Правда? - Велга даже остановилась.- Тебя хотели убить... свои? - Свои... Племяш бежать помог, да сестричка двоюродная, да наставник. И еще друг один - Урсом звать. Вот я здесь и оказался. Войчемир понял, что проговорился. Теперь оставалось признаться и в остальном, но Велга почему-то не спросила, что за семья у простого десятника и за что ему такое внимание. - Бедный братец... Внезапно девушка погладила Войчу по небритой щеке. - Я не хочу, чтобы ты умирал, Зайча! Я ненавижу Кеев, ненавижу сполотов... но не тебя. Уходи! - К-как? - поразился Войчемир. - Этой тропой,- девушка резко кивнула вглубь леса.- Шагов через триста развилка, свернешь налево. Через три дня доберешься до лагеря Сварга. Меч у тебя есть. Войча бездумно нащупал рукоять скрамасакса, кивнул, но так и не нашелся, что сказать. - Уходи! Сейчас! - Велга свистнула, и собаки послушно сбежались на зов.- Они не тронут. Ты ведь доберешься пешком, правда? Коня не было, не было даже куска лепешки, но Войчемир лишь пожал плечами. Три дня пути, подумаешь! Да еще с мечом на поясе! - Когда я отпустила Кея Улада, то поклялась, что больше не помилую ни одного сполота. Я плохо исполняю клятвы, Зайча! Уходи! Войчемир вздохнул, окинул взглядом узкую тропу, уводившую в темную глушь, и повернулся к девушке: - Ты... Ну... Спасибо, сестренка! - Не благодари меня, братец! - Велга резко дернула плечом, отвернулась и махнула рукой.- Я не должна так поступать. Не должна! Уходи. Войчемир хотел было вновь поблагодарить, сказать что-нибудь на прощание - ведь одним "спасибо" за жизнь не платят! Но слова не шли, и Войча побрел по тропинке, чувствуя себя виноватым, словно чем-то обидел эту славную девушку. Пройдя десяток шагов, он не выдержал и оглянулся, но тропа была пуста. Велга, Государыня Края, исчезла, как будто все случившееся было сном, приснившимся беглецу долгой осенней ночью.
Глава вторая Навий подкидыш
Мертвое тело с глухим плеском легло на воду, но не спешило тонуть. Застывшие пустые глаза, не мигая, глядели в лицо убийце, скрюченные пальцы, казалось, были готовы дрогнуть и впиться в горло. Мгновенья шли, но мертвец не исчезал. Напротив, он, казалось, набирался сил от мутной болотной воды, и вот дрогнули руки, пустые глаза широко раскрылись, из перекошенного рта послышался сдавленный хрип... Это было сон, и Навко знал, что спит. Знал, что мертвец давно упокоился в безымянной трясине где-то на полдень от Коростеня, и только чудо может поднять его, уже гниющего и не похожего на самого себя, из мокрой бездны. Но страх не отпускал, напротив, становился все сильнее, и Навко принялся искать оправдания беспомощные, бесполезные, надеясь, что холодные, застывшие руки опустятся, закроются глаза, и убитый наконец оставит его в покое... Он не убивал! Нет, он и не думал убивать! Он просто нашел мертвое тело, уже холодное, начавшее гнить, и бросил его в трясину. Даже не бросил нет! Он принес жертву темным навам и поручил покойника им, чтобы проводили беднягу до теплого Ирия! Он не знал этого парня, славного веселого парня, который всегда при встрече хлопал по плечу, приговаривая: "Ну как, друг Навко? Жабры еще не отрастил?". И он не обижался на него, на Баюра, сына Антомира, потому что не знал его вовсе, и не подстерегал на тропе, ведущей на закат, к далекому Валину, не бил ножом в спину, чтобы услыхать изумленное: "Навко? За что?". Он тут ни при чем, и напрасно мертвец никак не хочет тонуть, напрасно тянет к нему скрюченные пальцы... Мертвые глаза уже были совсем близко, острые упырьи зубы тянулись к горлу, страх захлестнул тяжелой волной, лишая последних сил... И тут он проснулся - на этот раз окончательно. Вокруг было темно, но это была привычная темнота ночного осеннего леса. Рядом алели угольки костра, а откуда-то издалека еле слышно доносилось уханье филина. Хотелось вытереть выступивший на лбу холодный пот, встать, выпить воды. Но страх все не отпускал, и Навко решил полежать еще немного. Все равно вставать еще рано - до рассвета час, не меньше. Мертвец снился ему почти каждую ночь все эти недели, пока Навко добирался до Валина. Только в те дни, когда приходилось кружить по чаще, скрываясь от чужих глаз, усталость брала свое, и сон был тяжелым, но спокойным. Мертвец оставлял его в покое - до следующей ночи. Навко боялся этих снов, но наяву, когда светило солнце и страх оставался где-то далеко, никак не мог понять - почему? Почему ему снится убитый сын Антомира? Неужели душа парня никак не может успокоиться? Жаль, поблизости нет знающего чак-луна! А может, и есть, но как найти его тут, в чужом краю? В села Навко старался не заходить, да и в разговоры вступал редко - по крайней необходимости. Почему ему снится Баюр? Ведь он был не первым, кого довелось убить за последний год. Навко грустно усмехнулся - еще год назад страшно было подумать о таком! Убить человека! Даже представить такое жутко! Но год назад многое выглядело совсем по-другому для Навко, холопа дедича Ивора... Который раз подумалось, что Баюр - волотич, соплеменник, потому его смерть никак не может забыться. Но Навко убивал не только сполотов. Предателей было много, и убивать приходилось своих, ставших чужими. А может, он просто жалел Баюра? Парень, несмотря на дурацкую шутку про жабры, ему всегда нравился. Веселый, разговорчивый, не то, что его важный спесивый отец. Сколько раз они виделись с Баюром? Не меньше десяти, наверное. В последние два года сын Антомира зачастил в Бусел. Поговаривали, что он собирался свататься к Унице, дочери старого Ивора. В последнюю встречу Баюр, как всегда, спросил о жабрах, а затем подмигнул и поинтересовался, не нашел ли Навко себе суженую - позеленее и непременно с рыбьим хвостом. В тот день Баюр выглядел счастливым, может, и вправду ладилось у него с Уницей. Навко, конечно, отшутился. Не говорить же Баюру об Алане!
Навко понял, что не заснет. Он и так выспался - лег рано, с темнотой. Оставалось раздуть костер, чтобы слегка погреться. Ночь выдалась холодная, и он порадовался, что до белых мух добрался до Валина. Огонь разогнал ночные страхи, но недоумение осталось. Почему Баюр не отпускает его? Конечно они были знакомы - вместе пили, вместе гуляли. Но в тот день, когда брали Бусел и Навко бросил ополченцев на дом Ивора, где засели предатели, пришлось драться с теми, с кем вместе вырос, с кем пас коров, ходил в ночное, косил пахучее сено на дальних лугах. До сих пор он помнил их: Бабра, Матавита, Згура. Все они, холопы Ивора, погибли в тот день, не желая оставить предателя-дедича. Матавита Навко убил сам - и после сам же похоронил, тем же вечером, когда дом дедича уже догорал. С Матавитом они дружили с самого детства, и Навко плакал над свежей могилой. Но мертвый друг никогда не тревожил его снов. Наверное, понимал - не Навко убил его. Его убила война - и нелепая верность дедичу, предавшему свой народ. Навко отогнал невеслые мысли, погрел над огнем ладони и достал из мешка берестяную мапу. Он нашел ее в вещах Баюра, и она очень пригодилась в пути. Теперь мапа уже не нужна - Валин рядом. Вот он, нацарапанный на серой бересте три домика, окруженные тыном. Великий Валин... Смешно: такой город - и всего три домика. Хотя мапа - она и есть мапа. Навко скатал бересту и хотел положить обратно в мешок, но передумал и бросил в гаснущий костер. Все, что было на мапе, он запомнил наизусть, а такая вещь может стать опасной. Не у каждого путника можно найти такое! До сих пор Навко везло, но возле Валина его наверняка задержат. Рели не у города, то в воротах, и наверняка - во дворце наместника. Оружие... Нож и клевец - это можно оставить. Ничего странного, что путник из Коростеня взял в дальнюю дорогу топорик. А нож у него самый простой, охотничий и даже не очень дорогой. Итак, ни одежда - обычная, не рванье, но и не новая, ни оружие, ни берестяная чашка - не могли его выдать. Разве что это... "Это" лежало на самом дне мешка, завернутое в тряпицу. Навко не стал доставать сверток. Лицо Баюра еще стояло перед глазами, и не хотелось видеть вещь, которую забрал у мертвеца. Он и так ее помнил - тяжелую, серебряную, с литой рысью на самом верху. Навершие жезла - зачем оно Баюру? Ответ мог быть один - чтобы показать Кею Уладу. Рыжий Волчонок мог не поверить волотичу, и литой бобер тамга древнего рода - должен стать опознавательным знаком. Много раз Навко хотел выбросить опасную памятку, но все же не решился. Пригодится - чтобы Кей Улад поверил, но уже не сыну Антомира, а ему самому. Над густыми кронами, еще не потерявшими листву, светлело. Можно идти. В предрассветных сумерках меньше риска встретить стражу. Его все равно задержат, но пусть это случится ближе к Валину... Навко вышел на дорогу, поежился от утреннего холода и быстро пошел вперед, прямо на закат. Скоро, уже скоро. И тогда - конец сомнениям. Он будет знать все. И главное - не опоздал ли? Навко хотел вспомнить лицо Аланы, такое, каким он видел его в последний раз, но вместо этого вновь увидел Баюра - мертвого, с бессмысленными пустыми глазами. Будь он проклят, предатель и сын предателя! Почему он, Навко, должен мучать-ся из-за того, что просто выполнил свой долг! Но злость тут же прошла, и Навко понял, что ответ лежит рядом. Он лгал - сын Антомира был предателем, но погиб не из-за этого. В тот миг, когда Навко вонзал нож в его широкую спину, меньше всего думалось о родине и о приказе Правительницы... Лицо Баюра сгинуло, но на смену ему явилось другое - суровое, со сжатыми губами. Велга - Седая Велга, Государыня Края. Навко показалось, что он вновь слышит ее голос: "Антомир посылает своего сына к Рыжему Волчонку в Валин. Кто остановит изменника?". Навко первым сказал: "Я, Государыня!", и сумел добиться, чтобы послали именно его. Ведь он знал Баюра - предателя и сына предателя. Даже дважды предателя - изменившего сначала своему народу, а затем и хозяину - Рыжему Волку Сваргу. Убить врага - долг, но Навко уже тогда знал, что выполнит приказ не ради Края. И, наверное, из-за этого мертвый Баюр постоянно напоминал о себе. Те, кого Навко убил в Буселе и позже, на страшном поле под Коростенем, молчали - им сказать нечего. Но веселый парень, когда-то снисходительно хлопавший по плечу молодого холопа, словно повторял каждую ночь: "Ты убийца, навий подкидыш! Ты убил меня не ради своей проклятой свободы и не ради Матери Болот! Тебе нужно пробраться в Валин - и ты убил меня, холоп!".. Навко сжал зубы и даже мотнул головой. Будь прокляты те, из-за которых он появился на свет! Бросившие его на опушке леса, в грязном тряпье, словно кусок протухшего мяса! Навко - навий подкидыш - клеймо на всю жизнь! Что может светить такому в жизни? Доля холопа, которого вскормили из милости? И он стал холопом без рода, без семьи, даже без имени. Когда они с Аланой мечтали, как убегут в Савмат или еще дальше - за Денор, Навко каждый раз представлял, что начнет новую жизнь с другим именем - настоящим, своим... В кустах возле дороги послышался шум, и Навко замер, привычно сжимая рукоять клевца. Нет, все спокойно, наверное, заяц или еж. Людей пока нет, и хвала Матери Болот! Хорошо бы сегодня попасть прямо во дворец! Алану он едва ли встретит, но вдруг... И тут он, наконец, вспомнил ее лицо - растерянное, испуганное, залитое слезами. "Навко! Ты уходишь? Не уходи, любимый! Не уходи!" Он ушел - под Коростень, где Государыня Велга собирала свой народ. Тогда, под стенами столицы, он знал, за что будет сражаться. Свобода его племени была свободой для бывшего холопа Навко, и он дрался за эту свободу - и за Алану. ...Ночь, когда он, тяжело раненый лихим ударом сполотского чекана, очнулся среди остывших трупов, была самой страшной в его недолгой жизни. Тогда, лежа под равнодушым звездным небом в луже липкой, терпко пахнущей крови, он решил, что погибло все - погиб Коростень, погибла Велга, погибла свобода. Но он помнил об Алане, и память помогла выжить. Его подобрали, и долгие недели, сначала под вязким покрывалом полузабытья, затем - скованный болью и бесси лием, он все время думал о ней - и раз за разом представлял встречу - неизбежную, близкую.
Он выжил - для того, чтобы узнать о гибели родного поселка. Нелепая случайность помешала вовремя уйти, и все - от стариков до младенцев - пали под сполотскими мечами. Душа омертвела. Даже то, что случилось чудо -- Мать Болот спасла Велгу и заставила захватчиков отступить,- оставило Навко равнодушным. Он не радовался победе. К чему все? К чему уважение товарищей, сотня, которой он теперь командовал, дружеская улыбка Велги? Алана погибла - и все сразу стало пустым, бессмысленным... Над дорогой низко пронеслась большая темная птица, и Навко на миг остановися. Хорошая примета - птица появилась справа. Впрочем, в приметы не очень верилось. Даже боги, всемогущие боги, даже сама Мать Болот, казались теперь далекими и равнодушным и к людским судьбам. Слишком страшным было то, что пришлось увидеть. Наверно, боги отвернулись от волотичей. А может, и от сполотов - ведь у них тоже началась война. То, что враги начали убивать друг друга, почему-то не радовало. Новая война - новый круг смерти, разрушения, погибших надежд. Зачем? Неужели боги лишили сполотов разума? ...Он искал смерти. Но бои закончились, сполоты ушли, оставив лишь небольшой отряд в Коростене. Начались будни. Многие разошлись по домам, оставшиеся учились владеть оружием, и Навко не знал, что ему делать. Он был среди тех, кто требовал от Правительницы разорвать перемирие, ударить в спину Рыжему Волку, а затем обрушиться на Савмат. Горячие головы втайне от Велги начали готовить набег на сполотскую землю, Навко охотно поддержал смельчаков, и тут вновь случилось чудо. Он допрашивал пойманного предателя - одного из тех, кто служил Антомиру. Перепуганный, белый от ужаса парень рассказывал все подряд - о ссоре между Кеями, о засаде, устроенной Рыжим Волком своему брату, о том, как взбунтовались улебы, потребовавшие отпустить их в Валин. И тут он назвал имя Аланы. Навко показалось, что он ослышался, но пленный тут же подтвердил - Алана, из Бусела, тихая зеленоглазая девушка, наложница Улада. Уходя, улебы взяли ее с собой в Валин. А вскоре в Валин вернулся и Рыжий Волчонок - раненый, ненавидящий брата, мечтающий о мести. Радость, что любимая жива, была недолгой. Валин казался городом за тридевять земель. Не добраться - далеко, слишком далеко. Но через несколько дней его вместе с другими вызвали к Правительнице. Дел оказалась много, и среди прочего Велга упомянула о предателе Антомире, посылающем сына с тайным поручением к Кею Уладу в далекий Валин... Дорога стала шире, деревья отступили, сменившись зарослями густого боярышника. Навко невольно ускорил шаг. Сейчас! Он уже почти пришел! Но пришлось еще подниматься на высокий холм мимо старого, вросшего в землю каменного идола, мимо огромных валунов, покрытых седым лишайником, прежде чем дорога резко пошла вниз, и в серой утренней дымке перед ним открылся Валин. Сначала он увидел реку - узкую, темную, рассекавшую равнину надвое- За рекой, у самого горизонта, тянулся бесконечный лес, а ближе, посреди равнины, возвышался холм. Нет, не холм, скорее гора - большая, похожая издали на опрокинутую кадку. На плоской вершине тянулись тонкие ниточки стен. Навко осмотрелся и покачал головой. Все верно: стены не деревянные - каменные. Каменными были и вежи, стоявшие по углам. Две самые большие находились на краю, куда вела дорога. Очевидно, там ворота. А за стенами пространство горбилось сотнями крыш - дома, и тоже каменные, причем некоторые в два и даже - о диво! - в три этажа. Навко долго стоял, рассматривая великий город, о котором столько слыхал. Валин! Когда-то улебы не боялись никого - ни сполотов, плативших тяжелую дань степнякам, ни утов, ни румов. Никто не мог противостоять Валинскому Кейству, пока владыки Савмата не сговорились с ограми. Валин погиб и улебы покорились Кеям Савмата. Странно было думать об этом, глядя на огромный, раза в два больше Коростеня, город. Говорят, даже в Савмате нет таких домов. Улебы сберегли старые секреты, и до сих пор лучше всех строят из камня. Но, как следует всмотревшись, Навко понял - когда-то Валин был больше. Сейчас город занимал лишь треть огромной горы, а за ним горбились холмы, заросшие густым кустарником. Среди серо-желтой травы возвышались руины - полуразрушенные вежи, обломки высоких стен. Погибший город был огромен, и уцелевшее казалось жалким подобием того, что ушло под желтую траву. Вспомнилось, как в первые недели восстания многие верили, что улебы поддержат волоти-чей - ради своей давней славы. Но потомки тех, кто жил в Великом Валине, предпочли прислать подмогу Рыжему Волку... Пора было идти. Навко запахнулся в плащ и быстро зашагал по дороге к реке, через которую был преброшен мост - каменный, на широких быках. Сомнения исчезли. Навко вновь ощутил знакомое бодрящее чувство опасности. Так бывало перед боем, когда впереди проступали шеренги закованных в железо сполотов. Вот он, его новый бой! Пусть не ради родной земли, не ради Края, но драться надо так, как под Коростенем - в полную силу, даже лучше, чтобы вновь не очнуться в луже застывшей крови под равнодушным звездным небом. Навко тут же одернул себя - нет, не так! Он бросает вызов проклятому Уладу, убийце волотичей, ради Аланы. Но разве не ради нее, не ради ее счастья, он шел в бой под Коростенем? Да, он нарушил приказ Правительницы, но сделал это ради любимой - и боги родной земли его оправдают... Итак, он, Навко, гонец Антомира... Нет, не Навко, не безвестный подкидыш, холоп без роду и имени! Он Ивор сын Ивора, потомственный дедич из Бусела, его тамга бобер с секирой о двух лезвиях, он хозяин четырех сел, двух мельниц и огромного леса, тянущегося до самого Коростеня. Да, хозяин, поскольку его отец, славный Ивор сын Жгута, погиб, защищая Бусел от проклятых мятежников, которых привел Навко - негодяй Навко, холоп, укусивший руку, которая его кормила. Негодяй посмел предложить сдаться на милость, но славный Ивор сражался до конца - и погиб среди горящих развалин родного дома. Навко - Ивор сын Ивора - мрачно усмехнулся. Все это было правдой, кроме того, что настоящий Ивор, сын его хозяина, умер трех лет от роду, и больше сыновей у дедича не было. Оставалась дочь - Уница, к которой, по слухам, сватался Баюр. Ее спасли из горящего дома, и Навко запретил трогать девушку, но несчастная лишилась разума среди огня, в котором погибли все ее близкие. Первая застава встретила его на мосту. Путников было мало, утро лишь вступало в свои права, и двое кметов долго и придирчиво выспрашивали, кто он, откуда и зачем пожаловал в Валин. Спокойно отвечая на вопросы, Навко мысленно поздравил себя, что сразу же отбросил нелепую мысль назваться местным жителем или сполотом. Одежду можно сменить, но родное наречие не спрячешь. Даже Баюр, долго живший в Савмате, не смог научиться правильно говорить по-сполотски. Подозрения вызывало все - и оружие, и одежда, и, конечно, чуждый выговор. Возможно, стражи ждали, что путник выложит огрызок серебра, дабы снять все вопросы, но Навко не спешил. Ему незачем подкупать стражу. Пусть кличут старшего, пусть ведут во дворец! Ему бояться нечего, напротив - он спешит к Кею Уладу, у него дело - важное, но секретное. Его все-таки пропустили. Очевидно, несговорчивый волотич надоел стражам. К мосту уже спешили повозки, с которых полагалось взимать мостовое, и Навко был отпущен с пожеланием не вносить в город оружия. Он был слегка разочарован, но решил, что настоящая проверка впереди. И не ошибся. Возле ворот, огромных, обитых толстым железом, его сразу же отделили от остальных и отвели в сторону. Прибежал запыхавшийся мрачный старшой - пожилой кмет с длинной русой бородой. У Навко забрали клевец, нож и тщательно выпотрошили весь мешок. Итак, он не ошибся и тут. Кметы явно имели приказ, и любой ролотич задерживался для выяснения его подозрительной личности. У Навко ничего опасного не нашлось, оружие же не вызвало особых вопросов - человек пришел с войны. Русобородый старшой в десятый раз спросил Навко, кто он и откуда. Стало ясно - и здесь хотят получить мзду. С минуту Навко колебался. Можно потребовать от этой разъевшейся рожи немедленно доставить его к наместнику. Но - опасно. Могут задержать - и надолго, просто из злости на несговорчивого чужака. Навко усмехнулся и достал из-за пояса кошель - тяжелый, полный серебра, который он забрал у мертвого Баюра. К чему спорить? За проход через ворота положено платить. С чужака взяли больше - зато все-таки пропустили. Даже разрешили взять с собой клевец, правда, это стоило еще одного обрезка серебряной гривны. Получив свое, старшой сразу подобрел и обстоятельно пояснил, что дворец наместника в самом центре - каменный, трехэтажный, под скатной, крытой медью крышей - не спутать. А ворота открываются с рассветом, с закатом же закрываются. Другие ворота есть - как не быть! - но сейчас по повелению Кея Улада они заперты. Что поделаешь - война. Навко вновь понял, что оказался прав. В первые дни, когда он узнал, что Алана жива, что она в Валине, все представлялось очень несложным. Главное - добраться, а там - перелезть ночью через деревянный тын, прошмыгнуть черным ходом в Кеев терем и вместе с Аланой бежать в спасительный лес. Теперь это казалось смешным кметы у ворот, каменные стены и огромный трехэтажный дворец, где стражи побольше и где серебром не откупишься. Значит, он прав, что стал Ивором. Хитрость тоже оружие - порой куда лучшее, чем клевец или даже меч. В огромной комнате было темно, лишь два небольших светильника пытались разогнать подступавший со всех сторон мрак. В углах сгустились тяжелые тени, черно было за маленьким, затянутым слюдой окошком. Навко стоял в самом центре, перед пустым креслом. Он был не один. Стража - двое высоких широкоплечих парней - застыла по бокам, равнодушно поглядывая по сторонам. Но было ясно - равнодушие это показное. Первое же неверное движение - и мечи ударят сразу, без промаха. Ждать пришлось долго, больше часа. Это не удивляло. Скорее поразила легкость, с которой его пропустили на встречу с Кеем. Стоило подойти к воротам дворца, вызвать старшего кмета и показать навершие с серебряной тамгой. Оружие, правда, отобрали - даже нож. И обыскивали на этот раз по-настоящему. Навко и не думал обижаться - война. Он ведь волотич, а его соплеменники не имеют причин особо любить Кея Улада. Теперь оставалось ждать. Вначале подумалось, чо Улад специально решил потомить неизвестностью подозрительного гонца. Но затем понял - Кею просто не до него. Для Улада он не особо интересен, и это было самым опасным. Значит, главное привлечь внимание. Сразу - иначе все потеряет смысл... День прошел недаром. Навко даже не ожидал, что за несколько часов можно узнать так много. Помогла суета большого города. На рынке, который здесь называли по-скандски - "торг" не надо было даже задавать вопросы. Достаточно просто слушать - разговоры торговцев, беседы подвыпивших гуляк в харчевне, болтовню цирюльника, стригущего желающих по-городскому, "в скобку", или по-деревенски "под горшок". Навко даже пожалел, что не скоро вернется домой. Правительнице Велге стоило узнать многое из того, о чем болтали в Валине. Молодого Кея любили. Это казалось странным, даже невероятным. Рыжий Волчонок, брат Сварга Кровавого! Но для валинцев наместник был веселым парнем, не пропускавшим народных гуляний, лично поздравлявшим новобрачных и порой заходившим запросто в дом обычного горожанина. Навко понимал, что все это делалось не зря, и гулял Кей Улад на двух свадьбах от силы, а то и на одной. Но добрая слава осталась. Теперь же к ней прибавилась другая - Улада жалели. Молодой Кей ранен, молодой Кей чуть не погиб! И кто же послал убийц? Родной брат, подумать только! А еще Улада считали хорошим воином, чуть ли не бравым рубакой, вдребезги разгромившим орды немытых волотичей. Видать, брат Сварг позавидовал, потому и убийц послал! Вскоре Навко понял, в чем дело. Улад щедро наградил улебов, воевавших вместе с ним, и заплатил немало серебра семьям погибших. Теперь о славе героя можно не волноваться - охрипнут, но всем поведают. Стало ясно - Улад умен. Или умны советники, но и в этом случае Рыжий Волчонок свое дело знает - приглашает на совет людей нужных. Одно было странно. Никто не говорил, что покойный Мезанмир завещал Железный Венец не Рацимиру, а именно Уладу. В Коростене о завещании знали, в Валине - нет. Навко решил, что и это неспроста. О главном, ради чего он и пришел в Валин, было сказано всего несколько слов. Толстая торговка, переговариваясь с соседкой, еще более осанистой, упомянула о зеленоглазой девушке, которую молодой Кей держит взаперти на третьем этаже своего дворца. Она, торговка, даже видела ее, но мельком. Красивая, конечно, но слишком худая. Правда, одета богато, даже глянуть приятно. Видать, Кей Улад зазнобе нарядов не жалеет... Навко долго стоял на шумной площади, глядя на возвышавшийся вдали белокаменный дворец. Третий этаж - семь окон, выходящих на площадь. Может, за одним из них она - Алана, может, она сейчас смотрит вниз, на людей, запрудивших площадь... Вспомнились сказки - в них легко превратиться в голубя или сокола и влететь прямо в окно терема, где тоскует любимая. Но сказки остались в детстве. Алана была рядом, совсем близко, но оставалась такой же недоступной, словно Навко находился не здесь, а среди родных лесов... Теперь, когда рядом стояли молчаливые парни с мечами, Навко был совсем рядом с нею. Может, Алана за стеной, в соседней комнате. Может, именно сейчас к ней зашел Рыжий Волчонок... Навко закрыл глаза и сильно, до боли закусил губу. Нельзя! Все потом! Сейчас он Ивор сын Ивора, посланец великого дедича Антомира сына Баюра... Шаги были слышны издали. Кто-то шел по коридору - быстро, резко, словно был чем-то разгневан или очень спешил. Навко медленно перевел взгляд на расписной потолок, почти незаметный в затопившей комнату темноте. Сейчас... Мать Болот, помоги своему сыну! Он, Навко-подкидыш, убивал за Тебя и ради Тебя умирал. Помоги! ...В первый миг он удивился. Тот, кто вошел в комнату, был значительно старше, чем думалось. Рыжему Волчонку нет и двадцати, этот же выглядел на все двадцать пять, а то и двадцать семь. Усталое лицо, уголки губ брезгливо опущены. Маленькие усики - нелепые, почти смешные... Неужели это Улад? Но раздумывать поздно. Плечи сами собой расправились, руки опустились вниз ровно, как на воинском смотре. - Чолом, Светлый Кей! Лицо с нелепыми усиками дрогнуло, глаза моргнули: - Я н-не... Невероятно, но Кей Улад растерялся, не зная, что сказать. Навко ждал всего, но не этого. И тогда он растерялся сам - до испуга, до холода в животе. - Н-не называй меня так, волотич! Руки суетливо .дернулись, и Улад поспешил спрятать их за спину. Навко поразился еще более - Рыжий Волчонок боится! И где? В своем дворце, среди охраны! И страх внезапно отпустил. Стало легче - выходит, они на равных. Кей остался стоять, хотя кресло было рядом. Навко понял - разговор предстоит очень короткий. Сейчас решится все... - Чего хочет от меня этот... Антомир? По лицу скользнула брезгливая гримаса, и Навко тут же сообразил - все, что он собирался сказать от имени великого дедича, Улада не интересует. Он не верит Антомиру. Не верит - и презирает. Оставалось улыбнуться. Это было трудно, почти невозможно, но Навко все же нашел в себе силы и усмехнулся - легко, беззаботно: - Побитый пес ищет нового хозяина, Кей! - Как? Лицо Улада словно помолодело, на тонких губах мелькнула улыбка: - Что ты сказал, волотич? На миг Навко ощутил радость - безумную, лишающую разума. Но тут же опомнился. Это лишь начало. Даже не начало, просто теперь его выслушают. - Великий дедич Антомир сын Баюра стал никому не нужен в земле волотичей. Даже твоему брату, Кей! Теперь у Антомира не осталось ни друзей, ни слуг. Поэтому он думает, что ты, когда станешь Светлым, поможешь ему... - Верну ему Коростень? Выходит, Рыжий Волчонок знает и об этом! Навко понял - надо быть осторожным. Лед тонок, очень тонок... - И Коростень тоже, Кей! Антомир надеется, что двойное предательство вернет ему власть... Страшное слово было сказано, и Навко вновь ощутил страх. Для сполотов Антомир не предатель, он лучший слуга Кеев! Но Улад, похоже, подумал совсем о другом. - Ты прав, волотич! Предателей не любит никто. А ты сам? Разве ты только что не предал своего господина? Тон был под стать словам, тонкие губы кривились презрительной усмешкой. Но Навко уже понял - Антомир больше не интересует Рыжего Волчонка. А вот он сам... - Наш род никода не служил Антомиру, Кей! - Навко ухмыльнулся в ответ - прямо в лицо врагу.- Я Ивор сын Ивора, урожденный дедич. Мой род сотни лет правит на нашей земле. Когда мятежники убили отца, я пошел сражаться под стяги Кеев, но не собираюсь спасать труса, потерявшего лицо! Молчание длилось долго, очень долго. Наконец прозвучал негромкий, чуть сипловатый голос: - Ты прав... Садись, Ивор сын Ивора. Расскажи, что там у вас... Навко подумал, что Кей забыл - садиться гостю некуда. Но один из кметов бесшумно отступил в темный угол, вернувшись в грубым деревянным табуретом. Улад сел в кресло, сцепил руки и вопросительно поглядел на гостя. Значит, у Навко есть несколько минут, пока он будет рассказывать. Он хотел начать с главного: войско - Кеево и Велги, перемирие, споры среди дедичей. Но в последний миг понял - Улад знает. Надо начать с другого - не такого важного, но неожиданного. - Мятежники уже в Коростене, Кей! - Чт-то?! Он не ошибся - Улад был изумлен. Значит, его лазутчики знают, не все. Оставалось развивать успех. - В столице сейчас полсотни сполотов... и триста вооруженных мятежников. Одни в Верхнем Городе, другие в Нижнем... Навко думал, что сейчас его спросят, как такое случилось, но вопрос был совсем о другом: - А как же Кобник? - Кто? О каком кобнике ты спрашиваешь, Кей? - Б-брат... К-кей Сварг послал править в Ко-ростень... - А-а-а! - теперь можно было засмеяться.- Ты о Лантахе! Это было весело, Кей! - Правда? - Улад улыбнулся и откинулся на спинку кресла.- Расскажи, Ивор! Да, ты не голоден? Т-тебя кормили? Значит, все идет, как надо. Иначе не называли бы по имени, не предлагали сесть, не спрашивали об ужине. Но зачем Рыжему Волчонку Лантах? Навко сел поудобнее, вновь усмехнулся, покачал головой: - Ты воевал, Кей. На войне мало смешного. Но над тем, что было в Коростене, смеялись все - и волотичи, и сполоты... Да, смешного на войне мало. Разбитые под Коростенем отряды повстанцев отступили в леса, готовясь к долгой, страшной борьбе. Велга спаслась - чудом, истерзанная, но живая - Мать Болот не забыла о ней. Рыжий Волк вновь поселился во дворце наместника. Казалось, все вернулось - сполоты всесильны. Но вдруг... Весть о перемирии ошеломила. Рыжий Волк ушел, уводя своих головорезов к старой границе. Но Коростень остался у сполотов, и все ждали, что предатель Антомир вновь будет править столицей. Но Сварг, Железный Сварг, на миг лишился разума или просто решил пошутить. Наместником Коростеня он назначил не Антомира, а никому не известного человечишку - Лантаха, сельского чаклуна. Одна Мать Болот да Дий, бог сполотов, знают почему. Это и толкнуло Антомира искать другого хозяина. Лантах же занял дворец наместника... Приходилось подбирать слова, не забывая, что дедич Ивор, а не Навко, сотник Седой Велги. 0е "повстанцы" - "разбойники". Не "Рыжий Волк" - "наместник"... Самого Навко тогда не было в войске волотичей он лежал в забытьи под присмотром старухи-знахарки. Историю рассказали товарищи. Впрочем, ее конец он видел сам. ...Коростень не знал, чего ждать от выскочки. Но жители сразу же поняли - Кеевы кметы, оставшиеся в столице, сами ни во что не ставят чаклуна. Да и не чаклун он вовсе - кобник, мелкий знахарь, говорят, не особо удачливый. Старший кмет, начальник отряда, думал об одном - как уцелеть среди моря повстанцев. И когда Гуд, тысячник Велги, встретился с ним, предложив договориться, возражать не стал. Повстанцы обещали не тревожить сполотов в Коростене. Те же будут сидеть тихо - очень тихо. О договоренности знали все - кроме Лантаха. Он был слишком занят... Сначала всех поразило, что новый наместник ходит в двух шубах - куньей и беличьей. Вспомнили Антомира, но старик был болен - ныли кости. Кобник же, отнюдь не хворая, надел не одну шубу, а целых две. На дворе еще стояло лето, пот лил с Лантаха в три ручья, но он героически терпел. Через пару дней перед дворцом наместника кто-то поставил чучело - с собачьей головой и, естественно, в двух собачьих полушубках. Кобник кричал, грозился сжечь город, но жители лишь посмеивались, а сполоты делали вид, что ничего не случилось. Тут бы новому наместнику и опомниться. Но на следующий день все были изумлены. Глашатай объявил: каждый из пяти городских концов должен принести наместнику дары - по большой корзине, полной серебра. Все еще не веря, обратились к сполотам, но старший кмет пожал плечами, заявив, что это - не его дело. На следующее утро пять огромных корзин уже стояли у дворцового крыльца. Они были полными до краев - жаб, лягушек, ужей и пьявок ловил весь город. На этот раз люди, осмелев, не стали прятаться и вволю полюбовались на то, как Лантах лично открывал корзины. Хохотали даже сполоты, а вечером - невиданное дело! - Кеевы кметы вместе с повстанцами за одним столом пили за здоровье Кобника, который решил не дать им умереть от скуки. Лантах шумел, грозился напустить на город мор, глад и трус. Кричал настолько убедительно, что некоторые даже испугались. Но дни шли, ничего не случилось, солнце светило ярко, а глашатай известил о новой воле наместника. Из каждого городского конца велено было привести по дюжине красавиц - на смотрины. Лантаху угодно было подыскать себе невесту. Наутро над Моцной площадью стоял лай - пять дюжин очумелых собак - все суки метались под дворцовыми окнами. Огромная толпа нетерпеливо ждала торжественного выхода наместника - смотрины намечались славные. Но Лантах даже не показался на крыльце. Вскоре все узнали - Кобник велел воинам перебить наглецов, посмевших смеяться над ним. Старший кмет вежливо развел руками: его люди устали после вчерашних учений, придется слегка обождать. Самое странное, что Кобник пробыл в городе еще целую неделю и лишь потом сбежал. Его не тронули - только остановили в воротах и надели поверх двух шуб еще три чтоб не замерз в дороге... Улад смеялся долго. Его лицо внезапно помолодело, ожило, и Навко увидел, что Кей действительно очень молод. Наверное, ему давно не приходилось улыбаться. - ...Четыре недели назад в Коростень вошли мятежники,- закончил Навко.- Теперь Нижний Город у них. Впрочем, сполотов не трогают. Именно в Коростене Навко получил приказ от Государыни перехватить Антомирова гонца. Велга спешила к старой границе - приближались войска Рацимира... - Велга...- голос Улада внезапно стал тихим и каким-то сиплым.- Она... Какая она сейчас? - Н-не видел,- в первый раз растерялся Навко. Откуда ему, Ивору-дедичу, знать о таком? - Говорят, седая стала, Кей. И еще - шрам на щеке. Но такая же... опасная... -Да... Глаза Улада потухли, лицо вновь посуровело, стало старше. Навко понял - все кончилось. Сейчас его поблагодарят, накормят ужином и отправят восвояси. Может, попроситься на службу? Потереться в Валине несколько дней, что-нибудь придумать... Но зачем он Упаду? Кей не верит волотичам! - А г-где сейчас Кобник? Навко вновь растерялся, чуть не ответив: "Не знаю". Но память вовремя подсказала - Гуд говорил ему. - Вернулся домой. Он живет на полночь от Коростеня. Маленькое село. Кажется, Занки... Точно не помню, Кей. - Найдешь? Спрошено было походя, равнодушным, даже скучающим тоном, но Навко внезапно почувствовал - клюнуло! Он все-таки понадобился Волчонку! Совсем для другого, не для того, что думалось, но понадобился! - Конечно, Кей! Места знакомые. - Хорошо. Улад встал. Навко тоже, но не вскочил, а поднялся медленно, не спеша. Волчонок должен видеть - перед ним дедич. Дедичу нельзя приказать, нельзя повелеть. Дедича просят - даже если такая просьба равносильна приказу. Но о деле больше не говорили. Улад кивнул, коротко бросил, что гостя накормят и разместят, а разговор они продолжат завтра. Оставалось поклониться - с достоинством, в меру, и пройти вслед за молчаливой стражей в маленькую комнату на втором этаже. Там была низкая лежанка, покрытая ковром, поднос с едой - и стражник за тяжелой дубовой дверью. За приоткрытым окошком шумел ночной ветер. Дворец спал, даже шагов стражи не было слышно, и Навко почему-то подумал, что здешние кметы на ночь обматывают сапоги сеном. Тихо было за стенами, во дворе, в коридоре, где скучал здоровенный плечистый кмет. В углу комнаты стоял светильник, но огня Навко зажигать не стал. Глаза не видели ничего, кроме синеватой тьмы, зато думалось лучше. До рассвета еще несколько часов, очень долгих часов, но лучше, чтобы позднее осеннее солнце подольше задержалось в Ирии. Многое надо было решить, но решалось трудно. ...Что будет завтра, Навко догадывался. Волчонку нужен Кобник, и он пошлет к нему гонца - Ивора сына Ивора, дедича, решившего найти себе нового покровителя. Навко подумал, что будь он лазутчиком, которому велели стать своим человеком в Валине, то первый шаг сделан. Очень удачный шаг. Слишком удачный - Навко надеялся побыть по дворце хотя бы несколько дней. Но времени не будет. Его ушлют завтра же-с поручением или просто, если Кей передумает. У него осталась одна ночь. Это тоже немало, но за дверями скучает стражник, дворец полон кметов, а он даже не знает, где искать Алану. Навко закрыл глаза и представил себе дворец, каким видел его с площади. Три этажа, семь окон в каждом. Но это одно крыло, то, что выходит на площадь. Где-то там покои Улада, там же и Алана - на третьем этаже, если права толстая торговка. Его же разместили в другом крыле, которое выходит окнами на задний двор. Здесь живет челядь, внизу - сараи, конюшня. Охраны меньше, но в главное крыло не попасть. Стража в переходах, в коридорах и, конечно, у дверей Кеевых покоев. Наверное, Улад сейчас у Аланы... На миг Навко задохнулся от ревности и боли, но тут же приказал себе успокоиться. Потом - все потом! Он отомстит. Он убьет Рыжего Волчонка, Улада Кровавого - пусть для этого понадобится ждать годы, целую жизнь! Но сейчас надо думать об Алане. Она рядом, но не позовешь, не докричишься... Внезапно он почувствовал духоту. Встав с лежанки, подошел к окну, пошире открыл слюдяные створки и жадно вдохнул холодный воздух. Вспомнился спор с Матавитом, давний спор - тогда они только услыхали о Велге. Матавит никак не мог понять, зачем брать оружие, зачем лить кровь? Они с Навко - холопы, но старый Ивор к ним добр, кормит, одевает, даже сажает за свой стол. Никого из них не били батогами, даже ругали только за дело. За что воевать? И зачем? Тогда Навко горячился, вспоминал Мать Болот, давнюю славу волотичей, говорил о свободе, о чести. Теперь же он твердо знал ответ - без всяких высоких слов. Вот он, ответ - мальчишка с нелепыми усиками, забравший его невесту, его счастье. И такое случилось с сотнями, с тысячами. Но покойный Матавит был прав в другом. За Кеями - сила. Даже сейчас, когда в проклятой семье раздор, в одиночку ничего не сделать... Чтобы не думать, забыться, Навко принялся разглядывать пустой двор. Просто так ради интереса. Будь у него десяток ребят, через этот двор вполне можно проникнуть во дворец и вырезать всех. Охраны почти нет. Вот они, сторожа, спят на соломе у ворот. Правда, ворота заперты, а тын высок, но если подобраться с другой стороны с шестом... Подобраться, зарезать или оглушить двух спящих дураков, зажечь сено - и ждать паники. Начнется пожар, бестолковая беготня, крики - и тут уж ударить основными силами - через главный вход. И резать, резать, резать! Так бы он и сделал. Но тогда Алана могла бы погибнуть - в огне или от случайного удара клевцом. Нет, не годится. Даже если б верные парни были под боком... Взгляд еще раз скользнул по огромной куче соломы. Сухая - дождей не было уже несколько дней. рядом, словно нарочно - дрова, стена конюшни. Дворец не сгорит кменный, но шуму будет! Да, шуму будет много. И беготни. И бестолкового крика... Навко нащупал в темноте мешок, развязал бечевку и достал тряпицу, в которую было завернуто серебряное навершие. Теперь - огниво и что-нибудь тяжелое, чтобы докинуть до ближайшей соломенной кучи. Рука провела по подносу - чашка! Хорошо, очень хорошо! Завернуть, привязать конец тряпки к толстой глиняной ручке... Солома вспыхнула сразу - жарко, высоким белым пламенем. Навко засмеялся и лег на лежанку, прикидывая, откуда раздастся первый вопль... Коридор был полон дыма. Впереди горели факелы, но света все равно не хватало, люди сталкивались, кричали, хватали друг друга за руки, мешая бежать. Кмет тащил Навко вниз, очумело бормоча одно и тоже: "Горыть! Горыть!". Навко не сопротивлялся - они бежали туда, куда и все прочие. Значит, там будет и Алана. Лестница была узкой, и люди полностью забили ее, пытаясь быстрее протиснуться вперед. Женщины, дети, бородатые кметы с вытаращенными от испуга и изумления глазами... Навко и не думал, что во дворце так много народу. Тем лучше - легче затеряться. Толпа вываливала во двор. Там бегали кметы, выводя из конюшни беснующихся от ужаса лошадей, кто-то надрывно вопил: "Воды! Воды!", но воду никто не носил, и огонь, охвативший деревянные постройки, уже лизал стены, сложенные из аккуратных серых камней. Среди толпы Навко заметил Улада, окруженного стражей. Кей что-то командовал, отчаянно заикаясь, и Навко еле сдержал ухмылку. Это еще даже не цветочки, Волчонок! Это лишь почки набухают! Женщин в толпе оказалось немало, но Аланы нигде не было. Навко быстро оглянулся - приставленный к нему кмет исчез. Теперь можно не спеша осмотреться. Навко сделал шаг в сторону, но тут крыша ближайшего сарая дрогнула, горящие бревна начали одно за другим падать вниз, прямо под ноги растерявшимся людям. Толпа отпрянула, отбросив Навко в сторону. Он успел подумать, что нелепо погибать под ногами очумевших от ужаса холопов,- и тут же увидел Алану. Девушка стояла в окружении нескольких служанок. На ней был длинный плащ, светлые волосы рассыпались по плечам, в зеленых глазах отражалось пламя. Алана смотрела в сторону, и Навко несколько мгновений не решался ее окликнуть - словно окаменел. Но тут девушка повернула голову-и взгляды их встретились. Кажется, она закричала, но опомнилась, зажав рот ладонью. Страх в широко раскрытых глазах сменился радостью и облегчением - невиданным, невероятным. Губы шевельнулись, и Навко скорее угадал, чем услышал: - Жив! Времени не было. Сейчас служанки опомнятся, довернутся, сейчас придут в себя кметы и оттеснят его от девушки... - Жди! - он крикнул, надеясь, что в суете никто не поймет, не услышит - кроме нее. И тут же сквозь крики, сквозь треск горящего дерева, донеслось еле уловимое: - Дождусь! Береги себя... Его толкнули, отбросили в сторону, чуть не сбили с ног, но Навко ничего не чувствовал - ни боли, ни запаха гари, от которого раздирало кашлем горло. Перед глазами стояло ее лицо. "Дождусь!" И впервые с той минуты, когда сполотское копье ударило в грудь, бросив на залитую кровью землю, Навко почувствовал себя победителем. Не зря! Все - не зря! Ты не всемогущ, Кей Улад! Навко, навий подкидыш, вернет свое счастье - вопреки тебе, вопреки всем Кеям на свете! И да поможет им с Аланой Мать Болот! Топот коней среди пустого осеннего леса оглушал, словно ехали не двое, а целая сотня. Навко то и дело всматривался вперед, надеясь загодя заметить опасность. Бояться вроде бы и нечего - земля улебов позади, значит, встретить их могут лишь люди Велги. Навко знал тайное слово, их, конечно, пропустят, но встречаться со своими не хотелось. Он объяснится с Велгой сам - позже. А пока надо спешить, погоняя коня, хотя сытый холеный жеребец из валинской конюшни мчался, как стрела, брезгливо попирая точеными ногами лесную дорогу. Рядом, бок о бок, на таком же коне скакал Тымчак, здоровенный парень с наивным веснушчатым лицом. За эти дни они обменялись едва ли десятком слов. В разговоры улеб не вступал, а на все вопросы отвечал неизменным: "Га?". Если же надо было подумать, он бросал "Чекай-чекай!" и впадал в молчание, после чего кивком выражал согласие или, напротив, отказ. Тымчака навязал ему Улад. Спорить не приходилось - Кей, конечно, не верил заброде-волоти-чу. Наивный Тымчак вовсе не был наивен. Навко встречал таких, спокойных, внешне медлительных, даже неуклюжих, и понимал - улеб убьет его, не задумываясь. Не знал лишь, что именно приказал Тымчаку Улад. Но до Занок, где обретается Лантах, бояться нечего. Парень будет беречь его - как пес, как прирученный волк. ...Когда они с Тымчаком покидали дворец, в воздухе стояла гарь, сгоревшие бревна еще дымились, а к обитой кожей "кобыле" привязывали одного из проспавших пожар стражников - бить кнутом до смерти. Другой, белый как мел, стоял рядом, покорно дожидаясь своей очереди. Навко лишь хмыкнул - так вам и надо, сволочи! Двумя врагами меньше - тоже хорошо! Рыжий Волчонок был немногословен, приказ короток и ясен: найти Лантаха-кобника, передать, что Кей Улад помнит его слова, ждет помощи - и вернуться с ответом. На все давалось пятнадцать дней - две недели и день в запасе. Ему предложили самому выбрать коня из сгоревшей ночью конюшни и взять оружие в дворцовой кладовой. Навко не отказался, выбрав белогривого серого красавца в богатой сбруе, а заодно - прекрасный франкский меч, кольчугу и шлем. Улад был готов дать и серебро, но Навко гордо покачал головой. Он не наемник. Их расчет с Кеем впереди. Тымчака он получил впридачу - для пущей безопасности - и с тех пор каждый миг чувствовал что рядом с ним скачет смерть. Навко умел - научился - драться, даже сносно владел мечом, что было редкостью среди волотичей, однако понимал, что один на один ему против улеба не выстоять. Но открытой схватки не будет. Или они оба выживут, или кто-то погибнет - внезапно, от удара в спину. Время от времени Навко ощущал противный холодок между лопаток, словно нож уже готов вонзиться в тело, пробив тонкие кольчужные кольца. Несколько раз, просыпаясь ночью у погасшего костра, он хотел избавиться от наваждения, зарубив опасного спутника, но каждый раз рука, тянувшаяся к мечу, замирала. Рано, еще рано! Этот улеб с наивным веснушчатым лицом может пригодиться... Тымчак спутал все планы. В то утро, слушая Волчонка, Навко знал, что следует делать. Он поедет, но не в Занки, к Кобнику, а прямо к Велге. Правительница должна знать все - и о Баюре, и о том, что творится в Валине. Он, сотник Навко, не нарушил приказ, напротив - проник в логово Улада Убийцы, Улада Кровавого, и узнал главное: Рыжий Волчонок готовится стать Светлым. Значит - война; значит, войско улебов ударит на волотичей с заката. Велга поймет, оценит сделанное. И тогда Навко попросит помощи - чтобы выручить Алану. Правительница не откажет - не должна. Но теперь думать об этом поздно. Тымчак следит за каждым шагом, за каждым словом. Убрать соглядатая? Если Навко вернется один, Улад не поверит. Он неглуп, молодой Кей, очень неглуп. Значит, нужно, чтобы верный пес Улада подтвердил все в порядке, все сделано правильно. Впрочем, дело несложное - найти Лантаха, переговорить, вернуться с ответом. А если предатель-Кобник и вправду способен помочь Уладу, то Навко знал, что делать. Изменником он не будет - мертвый чаклун ничем не поможет Волчонку! Но в таланты Кобника не верилось, иначе бы не выгнали его из Коростеня, как паршивую собаку. Странно, что Улад верит проходимцу! Навко вновь покосился на Тымчака. Тот уловил его взгляд и внезапно усмехнулся ощерился крепкими желтыми зубами. Впрочем, усмешка была добродушной, парень словно говорил: "Не бойся, волотич! Доберемся!". Навко улыбнулся в ответ и вновь стал глядеть вперед. Скоро перекресток, а там - налево, в обход Коростеня. Места глухие, если повезет, они никого не встретят дорогой - разве что неосторожного медведя. Зверей Навко не боялся - он давно понял, что страшнее человека на земле никого нет. Занки война обошла стороной. Даже местный дедич - и тот уцелел, как ни в чем не бывало продолжая править в поселке. С дедичем - хитрым одноглазым старикашкой они и столкнулись первым делом, как только миновали ворота. Кланяться друг другу не стали, но старик оказался приветлив, охотно отвечая на вопросы неожиданных гостей. Он тут же подтвердил, что знает Лантаха-кобника. И все его здесь знают. Кобниками были его дед, отец, дядя, и сам Лантах - чаклун неплохой, "справный" и "справу" свою знает. Да только обижают его злые люди, из поселка прогнать хотели, даже убить, и он, бедняга, целый год прятался. Но теперь, хвала Матери Болот, все успокоилось, и Лантах вернулся. Нет, в самом поселке он не живет, а обретается в старом зимовнике, отсюда в двух верстах. Живет один, в гости не ходит - видать, отдыхает после странствий. Дедич охотно указал дорогу и даже подробно объяснил, возле какого дерева сворачивать и как проехать, чтобы не угодить прямиком в болото. Было ясно: старик спешит поскорее спровадить нежданых гостей, к тому же вооруженных по-сполотски. Ни он, ни жители поселка не желали ссориться ни с Кеевыми кметами, ни с воинами Велги. В иное время Навко не преминул бы разобраться с этими хитрецами, но сейчас лишь поблагодарил и повернул коня на еле приметную среди деревьев тропу. Но Тымчак остановил его, ухмыльнулся и поехал первым. Возражать Навко не стал - пусть его спутник получает стрелу в грудь, если местные затейники установили на тропе самострел. Зимовник оказался действительно старым, да и на зимовник не похожим. Вросший в землю домишко, крытый соломой, сарайчик да колодец с высоким срубом. Ни на тропе, ни у дома никого не оказалось. Похоже, местные жители редко навещали чаклуна. Навко соскочил с коня, быстро привязал его к ближайшему дереву и направился к избушке. Он уже был у ступенек, ведущих вниз (дверь дома напоминала вход в землянку), когда шедший рядом Тымчак внезапно остановился и прислушался. - Чекай-чекай! - шепнул он, подумал и, кивнув на маленькое, затянутое бычьим пузырем окно, показал два пальца. Итак, хозяин в доме не один. Беды в этом не было, даже если гость вооружен. Повстанцев можно не бояться, а с разбойником они вдвоем справятся. Навко показал рукой на вход, Тымчак почесал затылок, но затем согласно кивнул. Дверь открылась с громким скрипом, и сразу же послышался странный звук. В первый миг Навко не смог сообразить, на затем облегченно перевел дух. Филин! Не иначе Кобник держит его вместо кошки. Филин и был первым, кого Навко увидел. Птица сидела на толстом деревянном рожне и дремала, уткнувшись кривым клювом в серую грудь. При виде гостей желтые глаза на мгновенье раскрылись, вновь послышалось уханье, и Навко решил, что птица больше напоминает сторожевого пса. - Чолом! - Навко снял шлем и всмотрелся в полумрак. Стол, огромный сундук у окошка, две длинные лавки, большеглазый идол в углу. На лавке сидели двое. Один уже успел вскочить, другой - повыше ростом, в темном плаще с капюшоном, остался сидеть, глядя куда-то в сторону. - Ты Лантах-кобник? Человек, вставший с лавки, согласно закивал. Он оказался невысок, с короткой пегой бороден-кой и маленькими испуганными глазками. - Кобник я, кобник... Заходите, гости дорогие, прошу, прошу. Как доехали, как добрались? Кваску, кваску желаете? Скороговорка не могла скрыть страха, и Навко еле удержался, чтобы не передать предателю привет от благодарных жителей Коростеня. И на этакого сморчка надеется Улад! Кобник застыл на месте, выжидательно глядя на гостей, рядом шумно дышал Тымчак, и Навко понял, что пора начинать. - Я - Ивор сын Ивора. Меня прислал Кей Улад. Ты обещал ему помощь. - Вспомнил! Кей Улад вспомнил! - страх сменился радостью. Лантах взмахнул руками и затараторил так быстро, что Навко еле успевал понимать его скороговорку. Он, Кобник, знал, он надеялся, он и сон видел - синица прилетала, да не одна, а с зимородком вместе, а тот зимородок орлиное перо в клюве держал. И это хорошо, что Кей Улад о нем вспомнил, самое время, и он, конечно, поможет, ведь он кобник, кобник, кобник, он и туман наведет, и храбрости добавит, и сон растолкует... Лантах поспешил усадить гостей на свободную лавку, вручив каждому по корчаге с квасом. Пить Навко не стал - уж больно место опасное - и продолжал слушать болтовню хозяина. Кобник был рад, даже очень рад - но почему-то Навко ему не верил. Чем-то Лантах напоминал купчишку, спешившего продать залежалый товар. Между тем человек в темном плаще по-прежнему глядел в окно, казалось, не обращая внимания на происходящее. А Кобник продолжал говорить, что люди вокруг злые, злые, злые, и они его не любят, не любят, не любят и даже обижают, обижают... И тут вновь послышался странный звук. Навко вспомнил о филине, невольно оглянулся, но серая птица спала. Звук повторился - и стало ясно, что желтоглазый ни при чем. Филины не зевают, раскрывая во всю ширь зубастый рот. Зевал Тымчак. Да так отчаянно, что Навко даже перестал следить за болтовней Лантаха. Улеб отчаянно тер веснушчатое лицо пятерней, дергал себя за волосы - но вновь и вновь зевал. И вот глаза закрылись, голова откинулась в сторону, и Тымчак мирно захрапел, привалившись спиной к бревенчатой стене. - Получилось! Получилось! - Кобник радостно потер ладоши и поглядел на человека в капюшоне. Тот медленно встал. На Навко в упор взглянули большие светлые глаза: - Мы решили, что твой спутник устал, Ивор сын Ивора. Пусть поспит. По-моему, так будет лучше. - Кому? - Навко вскочил, рука легла на рукоять меча. Они с Тымчаком не друзья, совсем не друзья, но все-таки... - Тебе. И нам тоже. А потом мы вместе решим, что ему приснится. Лучше всего наш разговор, но другой - не тот, что у нас будет сейчас. - У нас? - Навко недоверчиво покосился на говорившего. Этот никак не походил на зарвавшегося купчишку, спешащего сбыть гниль. Голос неизвестного был холодным, властным, глаза смотрели без страха, даже с легкой насмешкой. - Ты же приехал к чаклуну, правда? Так что не удивляйся, Ивор сын Ивора. Мы с братом решили, что тебе будет проще говорить без твоего спутника. "С братом"? Неужели эти двое - братья? Или чаклуны так называют друг друга? - Лантах - мой младший брат,- понял его неизвестный.- Можешь звать меня Ямас. Это имя не хуже, чем Ивор... Ты приехал очень удачно... - Мы сразу поняли, поняли...- вмешался было Кобник, но резкий жест остановил его. - Печь на дворе, брат. Подумай об обеде. Лантах явно хотел возразить, но затем покорно кивнул и вышел, прикрыв скрипящую дверь. Навко старался сохранять спокойствие, хотя все щло явно не так. Кажется, они нарвались на настоящего чаклуна. Во всяком случае, Ямас понял, что никакой Навко не Ивор. И что за имя "Ямас"? У волотичей такого нет, у сполотов - тоже... - Я - рахман, если тебе это что-то говорит. - Рахман? - удивился Навко.- Но ведь рахманы - тоже чаклуны! Смех - негромкий и какой-то обидный. Ямас покачал головой: - Дожили! Нас, Рожденных Дважды, считают колдунами! Мы не чаклуны, Ивор сын Ивора! Но сейчас не это важно. Кей Улад просит помощи у моего брата. Он очень неблагодарный человек, твой Кей! Мой брат чуть не погиб, помогая ему и Кею Сваргу. - И предавая свой народ! - не выдержал Навко. - Ах вот как! Кажется, начинаю понимать... Бедняга Лантах ошибся не тогда, когда попытался править Коростенем. Он ошибся раньше. Скажем, обратился не к тому богу. И другие боги, а точнее - Силы, лишили его всего, что мой брат умел. Потому в Коростене он не мог даже вызвать легкий дождик. Сейчас он кое-что умеет - не без моей помощи. Ты это уже видел, Ивор. Но к Извиру обращаться уже не станет. Зато Упаду могу помочь я. Навко понял далеко не все, но главное стало ясно. Он не ошибся - Кобник мало что может. И очень хорошо! А что делать с этим? - Вижу, ты не любишь Кеев, Ивор. Тут мы едины. Но ты готов помочь Уладу, я тоже. Я скажу, что надо делать, а ты передашь Кею. Мы оба добьемся того, чего хотим. Навко был уже готов согласиться, но опомнился. - Мы не поняли друг друга, Ямас, брат Лантаха. И, наверное, не поймем. - Почему? - густые брови удивленно поднялись.- Ты же ехал к моему брату... - Но не к тебе! Твой брат - вроде девки, что ходит по шатрам кметов. За лишнюю шубу он готов служить даже лешему. А чего хочешь ты? Дверь скрипнула. В проем заглянула физиономия Кобника, словно чаклун догадался, что речь идет о нем. Но Ямас махнул рукой, и Лантах тут же исчез. - Вот как ты заговорил, Ивор! Тогда давай попытаемся понять друг друга. - Хорошо! - Навко покосился на Тымчака, но тот вовсю похрапывал, счастливо улыбаясь во сне.- Я-из войска Велги. Рыжий Волчонок украл мою невесту. Я убил предателя, который шел в Валин, и занял его место. Улад послал меня сюда... - И ты выполнишь его приказ, вернешься и попытаешься освободить свою девушку... Рахман задумался, затем черный капюшон кивнул: - Вот теперь ты не лжешь, Ивор! Странно, люди редко говорят правду. Иногда кажется, что ложь - это заразная болезнь... Хорошо, ради такого редкого случая я тоже приоткрою тебе правду. Только краешек - но ты поймешь... Ямас присел на лавку и на миг задумался. - Попытаюсь говорить проще. Когда-то этой землей правили мы, Рожденные Дважды. Все остальные - воины, землепашцы, торговцы - слушались нас. И такой порядок был справедлив, ибо установлен самим Небом. Но много веков назад Кеи разгромили нашу державу и стали править сами. Они смешали всех - жрецов, воинов, рабов. Мы остались, но превратились в лесных чаклунов. Нас, рахманов, немного. Мы стали умнее, и теперь рахманом может стать лишь тот, кто отмечен семью добродетелями. Я смог стать, мой брат - нет, хотя оба мы из рахманского рода... Навко слушал без удивления. Все это было очень давно. Мало ли кто правил Орией? Просто у рахманов оказалась долгая память. - Когда-то Кеи преследовали нас. Затем оставили в покое, и мы не вмешивались в державные дела. Но с недавнего времени кое-что изменилось. Патар - глава нашего братства - слишком сдружился с покойным Кеем Мезанмиром. Мы были против - Кеи всегда останутся чужими. Мы даже надеялись, что настала пора вернуть истинный порядок, завещанный нам Небом. Но Патар нас не слушал и помогал Светлому. И случилась беда... В дверь вновь заглянул Кобник и тут же исчез. Ямас медленно подошел к окну: - Бедняга! Пытается подслушать! Говорил я ему, что не всякое любопытство к добру! Он с детства такой... Так вот, случилась беда... - Для кого? - не удержался Навко.- Для вас? - Нет. Для всех. Ты многое не поймешь, воин Велги, но кое-что ясно даже ребенку. Наши предки владели оружием - страшным, поистине чудовищным. Оно чуть не уничтожило мир. Никакое колдовство, даже если соберутся все чаклуны Земли, не способно совершить такое. Говорят, тогда погибли тысячи тысяч людей. Тысячи тысяч! Ты представляешь, сколько это, Ивор? Навко попытался представить - шеренга из тысячи воинов, и таких шеренг тоже тысяча... - Это оружие было спрятано. Но Патар узнал, как его найти. Узнал - и сказал Светлому... Навко внезапно поверил. Убедили не столько слова, сколько то, как они сказаны. Рахман говорил правду, и от этой правды стало холодно, словно на сердце положили кусок льда. - Кеи... Значит, они теперь могут... - Еще нет. Хвала Небу, нет. Но остался всего один шаг... Ямас умолк, давая собеседнику время осмыслить услышанное. Затем усмехнулся: - Ты можешь спросить, при чем тут Рыжий Волчонок и почему я собираюсь ему помочь? Все просто. Кей Мезанмир и Патар послали за тайной двоих. Одного рахмана и Войчемира, племянника Светлого. Мне удалось опередить их и прибыть раньше в... В один мертвый город. Меня чуть не нашли - обнаружили мой челнок, но они оказались не слишком внимательны. Итак, тайну сейчас знают четверо - Патар, этот рахман, Кей Войчемир, и я. Светлый так и не успел ничего узнать - к великому счастью. Мы, рахманы, будем молчать, но Кей Войчемир может проговориться. Сейчас он бежал из Савмата к Сваргу. Теперь понимаешь? - Сварг... Рыжий Волк может получить это оружие? - Навко вновь почувствовал холод в груди. - Да. И Сварг может применить его, ведь у Кея Рацимира большая армия. Догадываешься, что будет дальше? Догадаться было несложно. Рыжий Волк победит брата. При этом погибнут тысячи, а затем Сварг вспомнит о волотичах... - И ты, Ямас, хочешь, чтобы оружие досталось Уладу? Рахман покачал головой: - О таком страшно и подумать. Кей Улад - еще мальчишка. Злой, обиженный и очень жестокий мальчишка. Нет, Ивор сын Ивора! Я хочу, чтобы это оружие исчезло навсегда! Представь: Рыжий Волчонок узнает об оружии, о том, что брат, чуть не убивший его самого, почти что держит в руках то, что сделает его всемогущим. Согласится ли он уничтожить это оружие, чтобы оно не досталось никому? Вспомнилось испуганное лицо с нелепыми усиками. Не будь Сварга, Волчонок и сам протянул бы руку к такому могуществу, но сейчас... - У него не будет выбора, Ямас! - Надеюсь. Ты можешь спросить, почему я не попросил помощи у Велги? Она не захочет владеть тем, что уничтожит целую страну, но она не одна. Представь, кто-то из ваших обиженных захочет отомстить сполотам... Вспомнился Гуд, у которого погибла вся семья, его друзья, тоже похоронившие близких,- и На