— Наверное, стоит.
Ник продолжил втыкать в телек.
— Есть хочешь?
— Неособо.
— Все равно выгрузи все из пакетов в холодильник.
— Ок, — он сонно поплелся на кухню.
— Может быть, хотя бы чай будешь? — крикнул я вслед.
— Может быть.
Я прошелся по комнатам, решая, где и как мы будем спать, проверил воду в кранах, еще раз спустился в подвал, посмотрел, как работает отопительный котел и вернулся на кухню.
Ник все разложил и клевал носом над чашкой чая.
Проходя мимо, я потрепал его по голове, ероша и без того взлохмаченные волосы.
— Пошли спать.
— Саш, а зачем тебе такой большой дом? — Ник что-то разошелся с вопросами.
— В смысле?
— Ну, ты же один. В смысле, у тебя нет жены, детей. Обычно такие покупают для семьи. Я жил в таком с родителями.
— Просто нужно было деньги вложить, ну и с друзьями иногда летом сюда приезжаем. Сейчас тебя привез.
— Понятно.
Не мог же я ему сказать, что дом оформлен не на мое имя, а на подставного хозяина, что здесь я отсиживаюсь месяцами после очередного заказа. Что во дворе есть гараж, где я храню оружие, перекрашиваю машины и перевешиваю номера. Что про дом никто не знает и, если я захочу, могу держать здесь Ника вечно.
Пока он был в душе, я вышел во двор посмотреть, все ли в порядке. На улице было холодно и очень тихо. Один из плюсов этого места — это такая вот тишина. Уши отдыхают от вечного, несмолкающего шума города. Я осмотрелся. Ворота были закрыты, машина стояла во дворе. В гараж загоню завтра, то есть уже сегодня утром. Я запер дверь и, выключив везде свет, вернулся на второй этаж в спальню к нему.
Он уже лежал в кровати и о чем-то думал.
— Спи. Я сейчас быстро в душ и тоже лягу.
— Ок, спокойной ночи.
— Спокойной.
К разговорам из нас особо никто не стремился, день был тяжелый для обоих. Я переваривал информацию, а Ник просто изучал мое поведение, пытаясь понять, как теперь я к нему отношусь. Хотелось просто заснуть и выключить мысли, хотя бы на несколько часов.
Когда я вышел из душа, он уже спал. Я надел шорты и футболку и лег, но сон не шел. Дурные мысли не давали покоя, так и проворочавшись около часа без сна, я решил пройтись по дому.
Из шкафчика на кухне достал полупустую бутылку коньяка и поставил на стол. Нарезал лимон, достал стакан и, включив вытяжку, закурил. Алкоголь подействовал не сразу и почти не заглушил болезненный гул в голове. Я все думал и думал о том, что рассказал сегодня Ник. Нужно было решить, что делать, как уберечь его от этого опекуна, и грозит ли Нику действительно какая-то опасность сейчас, когда у него другие документы, и знает ли этот гребаный дядя его новое имя.
— Женя, — произнес я вслух, улыбаясь лишь уголком рта. Ему настоящее имя шло больше.
А что будет, если он все-таки узнает его. Пробьет по базам данные, узнает адрес, даже если Ник переедет куда-то, он все равно его вычислит по имени. Может нам уехать за границу? И что мы там будем делать? А потом бояться вернуться обратно. И так бегать от этого Клима? До каких пор? Год, два? Прокручивая варианты решения проблемы, раз за разом я приходил лишь к одному, на мой взгляд, единственно верному решению: от Клима надо избавляться раз и навсегда, чтобы он больше не мог отравлять ему жизнь. И, если честно, этот вариант приходился мне очень даже по душе. Первый раз я думал об убийстве с удовольствием. Он заслужил это за все, что делал с ним. Боль пронзила висок, и снова это тошнотворное чувство. А мальчишке было всего пятнадцать, у него, наверное, даже еще девочки не было, тем более мужика. Скорее всего, Ник и геем-то не был, и вряд ли бы им стал, если бы не этот жуткий опыт. Какая психика выдержит подобное? Все эти занятия проституцией, безразличие к себе, блядский сложный характер — Клим был причиной всех его бед. Он сломал его, разрушил мечты, просто растоптал… Такие не должны жить. Я сделал очередной глоток и слишком громко опустил стакан на стол, замечая, как он входит, потирая сонные глаза.
— Я разбудил тебя?
— Нет, просто проснулся, а тебя нет. Страшновато как-то одному в чужом доме, — он повел плечами.
— Понимаю.
Никита взял бутылку в руки:
— Что пьешь?
— Коньяк.
— Из-за меня напиваешься? — голос дрогнул.
Я промолчал.
— Можешь не отвечать, знаю, что из-за меня. Из-за всего этого дерьма, что я на тебя вывалил. Не нужно было рассказывать.
— Да, лучше было просто свалить от меня.
Ник удивленно вскинул брови.
— Да шучу я. Ты все правильно сделал.
— Ты уверен?
— Да. Иначе разыскивающих тебя стало бы на одного больше.
— Ты бы меня искал? — было так тихо, что вибрация его голоса ощущалась на расстоянии.
— Да.
— Почему?
— Потому, — морально я был измотан и на эмоции просто не хватало сил.
— Саш, скажи честно, я тебе теперь противен? Даже смешно как-то: будто одного ВИЧ было мало?
— Я ничего больше не хочу слышать про этот ВИЧ. Нет у тебя ничего, понял? И ты глупый, если не видишь, как я к тебе отношусь.
Он подошел совсем близко и сел мне на колени, кладя руки на шею.
— Я решил, что ты расстроишься, если я вот так исчезну, даже не попрощавшись.
От мысли, что я мог больше не увидеть его никогда, внутри что-то оборвалось.
— Не нужно поступать так со мной. Ладно? Это на будущее.
— Сколько тебе лет?
— Не много вопросов для одного дня, на тебя это не похоже.
— Я серьезно. Сколько?
— Слишком много, чтобы быть твоим парнем, — я убрал ему за ухо непослушную прядь.
Он отвел взгляд:
— Можно не давать друг другу никаких названий. Будем просто ты и я.
— Я согласен.
— Ты больше ко мне не прикоснешься теперь, когда знаешь, сколько мне лет?
— А ты бы хотел, чтобы я прикасался?
— Вообще-то, я уже давно жду этого. А теперь, когда знаю, что времени осталось так мало… Это все, о чем я могу думать.
— Не говори ерунды, времени достаточно.
Коснувшись моей щеки, он грустно улыбнулся и продолжил так, будто не слышал моих слов:
— Я даже не знаю, какой ты, а я хочу запомнить, понимаешь?
— Перестань, ты как будто прощаешься.
— Я хочу тебя, Саша… Очень сильно. — выдохнул он мне в губы.
Что говорить, я не мог игнорировать этот прямой призыв к действию. Я сжал его горло и поцеловал. Меня злило едва заметное отчаяние в его голосе, его слова слишком уж сильно напоминали прощание. Я знал, он не верит, что я могу помочь. Для него эта наша поездка была лишь наивной попыткой оттянуть неизбежное. И сейчас он хотел реализовать свое право на последнее желание перед казнью.
— Только не надо списывать меня со счетов. Я знаю, ты не веришь, что я могу помочь, хотя обещал доверять мне.
— Я просто хочу забыться с тобой. Забыть все, что было.
— Ты забудешь.
Мы целовались долго и я понял, что сегодня это случится. Не осталось преград и даже его юный возраст больше не пугал меня. Он хотел меня и это было главное.
От его прикосновений и поцелуев по телу распространялись электрические разряды и гасли на кончиках пальцев. Он взял меня за руку и потянул за собой в спальню.
Я просто начал снимать с него одежду. Она ложилась на пол безжизненными комками.
На фоне его светлой кожи большая татуировка на правом бедре выделялась черным пятном и выглядела противоестественно красиво. Она представляла собой дерево, в голых черных ветвях которого путались языки оранжевого пламени, исходящие из центра тонкого ствола. Рисунок замысловато извивался на коже и казался объемным, тонкие отрывистые линии в форме ветвей расходились в стороны, обвивая по-детски миниатюрное бедро и заканчиваясь на лобке. Повторяя изгибы рисунка, я провел рукой по коже, пальцы почувствовали выступающие рваные шрамы, которые угадать можно было лишь на ощупь. Ник поморщился, сбрасывая мою руку: