Тяжёлая бронированная дверь с глухим гулом захлопнулась за спиной. Диму опять вели по запутанной сети коридоров, пока не оказались в круглом колодце коллектора. Здесь парню надели на голову плотный мешок, пропахший мышиным помётом, и подтолкнули легонько в спину, приказывая подниматься. Ничего не видя, Дмитрий на ощупь поднялся по железным скобам, нащупал край колодца, где его приняли под мышки и вытащили наружу. Даже под мешком он почувствовал свежий воздух поверхности. Диму под руки повели куда-то через заросшее кустарником и травой пространство, потом, судя по запаху кошатины и гулкому эху шагов, в подъезд и, через невысокий порог в квартиру. Когда с него стянули мешок, перед ним на продавленном диване сидел сухонький старичок с совершенно лысой головой и пронзительно умным взглядом выцветших глаз.
— Присаживайтесь, молодой человек, — произнёс старик, кивнув на стоящее рядом обшарпанное древнее кресло. — Давайте познакомимся. Меня зовут Андрей Арсеньевич.
— Очень приятно. Меня Дима зовут.
— Хорошо. Дима, расскажите мне всё то, что рассказывали до этого моим товарищам.
Дима опять принялся рассказывать о себе. Старичок слушал внимательно, задавая наводящие вопросы, возвращаясь назад и опять переспрашивая то, что, вроде, уже выяснено. Потом стал уточнять детали быта, марки машин и автобусов, модели телевизоров и бытовой техники и назначение сотового телефона. Когда, через два часа, разговор был закончен, Димка чувствовал себя как выжатый лимон. А старик-то специалист! Парень рассказал даже то, что и не ожидал, что вспомнит. После этого ему снова надели мешок на голову и тем же маршрутом доставили в подземелье.
— Ну, что скажете, профессор? — выйдя из другой комнаты после того, как увели Диму, спросил особист.
— Случай довольно интересный. Такого выдумать нельзя. Тут может иметь место травматическое замещение памяти.
— Это как?
— Ну, увлекался человек в своё время запрещённой литературой о дооккупационных временах, представлял всё это, благодаря своей живой фантазии. А когда получил травму, или сбой какой в мозгу произошёл, настоящая реальность заместилась вычитанной из книг. Но это так, слишком приблизительный диагноз. Уж очень подробные знания. Да и сотовый телефон и вещи, найденные при нём, выбиваются из этой версии. Даже и не знаю, что сказать. Слишком всё это фантастично. Одно могу сказать точно: это не засланный казачок, как говорилось в одном старом фильме.
— Спасибо Вам, Андрей Арсеньевич. Вот ваш гонорар, — особист протянул старику пакет с деньгами, который профессор принял и спрятал с неожиданной ловкостью.
Уже вторые сутки Дима сидел в своём каменном пенале. Ему исправно, три раза в день, приносили еду, выводили в душ и выносили парашу. Но в остальном, полная неизвестность. Никто его не вызывал на допросы, а охрана была молчалива и на вопросы не отвечала. От тоски и безысходности хотелось лезть на стену или разбить об неё голову. Наконец, к исходу второго дня ключ провернулся в замке двери, и молчаливый охранник повёл его в ту же самую комнатку, где его допрашивали.
— Уж извини, что тебе пришлось провести эти дни под замком. Слишком велик риск. Ладно, парень ты, вроде как хороший, хоть, как один человек говорил: хороший человек — это не профессия. То, что ты мне наговорил здесь, конечно полный бред, но, если хочешь, верь. Профессор сказал, что это не опасно. Но, для сведения, наша страна уже четырнадцать лет находится под пятой НАТО. Россия поделена между странами-членами альянса. Для них местное население — это неполноценные люди, годные только для тяжёлой и грязной работы. Школы закрыты, медицина почти на уровне знахарства. На район города один врач, обычно из румын или чехов, который лечит не лучше ветеринара. Выбиться в обслуживающий персонал натовских баз, большая удача. За любое непослушание наказание одно — расстрел. Вот как-то так.
— Я такое только в фильмах да в книжках про фашистов видел.
— Интересно, где это ты мог видеть? Это всё запрещено и за это тоже расстреливают. Мы, один из отрядов сопротивления. Вредим помаленьку, диверсии всякие, пропаганда борьбы с захватчиками и так далее. А вообще, цель сопротивления — изгнание захватчиков с родной земли. Помнится, ты говорил, что имеешь боевой опыт. Как смотришь на то, чтобы Родине послужить?
— А у меня есть выбор? Вы же меня всё равно отсюда не выпустите.
— Не выпустим. Но хотелось бы, чтобы ты принял своё решение сам, без давления и принуждения.
— Я согласен. Всю жизнь не любил натовцев. Они и у нас особым дружелюбием не отличались.
— Кстати, мы так и не познакомились. Меня зовут Иван Григорьевич Буланов, начальник особого отдела северной ячейки сопротивления.