Церемония вручения аттестатов закончилась довольно быстро. Хотя, продлись она немного дольше, в актовом зале был бы отчетливо слышен храп с задних рядов. И преподаватели, и некоторые родители переместились в ресторан, где намеревались с упоением продолжать веселье. Некоторые выпускники последовали их примеру. Наш же класс отправился на дачу к одному ученику, которой оказался двухэтажный коттедж с небольшим садиком и хозяйственными постройками. Некоторые даже присвистнули от восхищения. Естественно, что Лиза поехала с нами, и я был спасен от необходимости отваживать от себя подвыпивших одноклассниц к концу вечера.
Вечеринка обещала быть долгой. Всем было весело. Некоторые девушки, оккупировав кухню Пашки Тихонова — хозяина коттеджа, принялись стругать салаты и нарезку, и накрывать на стол, как заправские хозяйки. В их числе была и Лиза, чмокнувшая меня в щеку, и приказавшая не скучать. Музыка играла во всю, и казалось, что от нее невозможно было нигде укрыться. Поэтому я вышел на свежий воздух. Июльский, и к вечеру ставший немного прохладным и освежающим. Не помню, какими мыслями я тогда был занят, но вздрогнул, когда услышал низкий, чуть с хрипотцой голос: «Следишь за мной?»
Загородский сидел у одной из деревянных построек, оказавшейся впоследствии баней, и курил. Я уже давно заметил, что курит он слишком много, и не преминул ему об этом сказать:
— Не кури так много, а то легкие сгниют.
— Беспокоишься обо мне, Калинин? — хмыкнув, поинтересовался парень, даже не посмотрев в мою сторону.
— Сдался ты мне. Просто информирую. Чего ты здесь торчишь? — я не знал, присесть мне рядом или продолжать стоять, но он решил за меня:
— Не стой над душой. И так тошно. Садись, я тебя не съем, — после того, как моя пятая точка коснулась бревна, он продолжил:
— Я здесь сижу, так как суматоха и музыка меня немного достали. Так же, как и тебя, — его зеленые глаза блеснули в свете заходящего солнца. — Чего девочку свою оставил?
Тон его вопроса мне не понравился. Совсем.
— Тебе какое дело? — я чувствовал, что начинаю злиться. Просто от звука его голоса и от презрительной ухмылки, никогда не сходившей с губ.
— Не боишься, что уведут? Она у тебя аппетитная! Я бы с такой поигрался!
— Даже не пытайся к ней близко подойти! Держись подальше! — я схватил его за грудки и понял, что ситуация «дежа вю».
— Врежешь мне, Калинин? — провоцирующим тоном спросил этот наглый засранец, а его лицо было в каких-то миллиметрах от моего. Я даже не замечал, что он специально наклонялся все ближе и ближе.
— Даже рук… — начал было я, но его губы не дали мне закончить. Я разжал руки от растерянности и неожиданности его поступка. Он меня целовал! Властно и жадно. Его рука легла на мой затылок, а вторая притягивала мое тело к своему, лишая всякой возможности бежать. Положа руку на сердце, я не хотел бежать. Слишком нравилось мне чувствовать его губы со вкусом сигарет и мяты, мягкие и горячие. Мое сознание забилось в истерике и пришло понимание, ЧТО я делаю и С КЕМ. Тогда я попытался отпихнуть Загородского, но сила определенно была на его стороне. Недаром же он был самым спортивным и мускулистым парнем в школе. ПАРНЕМ.
Разморенные его поцелуями, мой разум, инстинкт самосохранения и совесть уснули мертвым сном, поэтому не было возражений, даже когда его руки расстегивали мою рубашку и стаскивали вместе с пиджаком с плеч. Не помню, чем были заняты в этот момент мои руки, но явно не бездействовали. Я осознавал, что от жары совсем повредился рассудком и не ведаю, что творю. А потом последовали его слова: «Я так давно хотел тебя, Калинин…» и вылили ушат ледяной воды на мою разгоряченную персону. Я отскочил от Загородского в мгновение ока.
— Что ты сейчас сказал?
— Я тебя хочу. Уже давно! — теперь становилось понятно, почему я никогда не видел его с девушкой. Никто не видел.
— Ты издеваешься, что ли?! А я-то что творю?! — кажется, у меня была истерика.
— Тём…
— Нет! Даже не приближайся ко мне! — заорал я, заставив его снова сесть. — Даже не подходи ко мне, долбаный педик! — при последних словам его зеленые глаза вновь приобрели холодное выражение и даже отблеск ненависти и ярости проявился в их глубине на несколько секунд. — Какого хрена?!
— Значит, я долбаный педик? А ты сам, сейчас из себя жертву разыгрываешь? Сдается мне, не один я здесь «голубого оттенка»! — почти прорычал он.
— Пошел на хуй! И держись от меня подальше, пидор! — я все-таки разорался и даже те грубые слова, которые я сказал Загородскому, кажущиеся по прошествии времени такими ужасными, в тот момент вызывали почти сладостный восторг и ликование, чувство превосходства. Особенно, когда на его лице от напряжения и злости заиграли желваки.
Я поспешил вернуться в дом, а потом, несмотря на недовольство и возражения Лизы, мы вернулись в город. Школа закончилась. И просьбу — больше ко мне не приближаться — Загородский безоговорочно выполнял.
Я поступил в ВУЗ в другом городе. И даже, несмотря на то, что из памяти этот поцелуй не стерся, я старался не думать об этом. Старался не думать о НЕМ…
***
— Я прошу прощения, вам плохо? — ворвался в мои бесконечные воспоминания взволнованный голос.
Я мотнул головой, прогоняя навязчивые картинки из прошлого, и уставился на него в недоумении.
— Вам плохо? Вы очень бледный, — повторил Загородский, продолжая разглядывать мою физиономию.
— Нет, нет. Все в порядке. Просто задумался, — ответил я, а сердце сделало тройное сальто. Он меня, кажется, не узнал. Хотя я практически не изменился. Только чуток мышечную массу нарастил, чтобы не казаться девочкой со спины, ходя по городу в футболках и водолазках. И повзрослел. Все-таки столько лет прошло. Тогда почему я все еще его помню? Мне было достаточно одного взгляда на него. Мда, мне бы сейчас психолога…Или психиатра…
Двери лифта неожиданно распахнулись и открыли взору наш отдел во всей красе и усердии. Липовом. Секретарша шефини делала вид, что печатает важные приказы, раскладывая пасьянс «косынку» с видом доктора наук. Димка Прохоренко — мой коллега и по совместительству лучший друг, увлеченно флиртовал с помощницей бухгалтера Машей, заливая в ее аккуратненькие ушки очередную байду про звезды, Луну и прочую ерунду романтического содержания. Остальные сотрудники тоже «работали, не покладая рук», и я невольно улыбнулся. Все-таки, здесь очень здорово. Уютно. Тепло. Настоящий дружный коллектив, что крайне редко попадается. И даже Наталья Вячеславовна, в народе «старая карга», «грымза» и «противная шефиня» не портила положительную атмосферу. Мужчина вышел из лифта вместе со мной, с интересом оглядываясь по сторонам. В этот момент послышался до зубной боли противный голос:
— А, Михаил Валерьевич, если не ошибаюсь. Рада вас видеть, — шефиня, подобно лайнеру, рассекала волны отдела и приближалась к нам. — Проходите в мой кабинет. Поговорим о работе подробнее.
Лицо Загородского не выражало ничего, кроме натянутой вежливости и учтивости, а глаза были безэмоциональны. Уже поворачиваясь, чтоб прошествовать обратно в кабинет, Наталья Вячеславовна повернулась (чтоб ей пусто было!) и добавила желчным голосом:
— Почему опаздываете? И что вы стоите тут столбом, Калинин?! Идите работать немедленно!
— Калинин? — неожиданно тихо переспросил Загородский и уставился на меня с небывалой внимательностью. Зеленые глаза вдруг вспыхнули и разразились узнаванием. — АРТЕМ??!!
Мне оставалось только вздохнуть и сказать, как можно спокойнее:
— Привет, Миша…
2 часть
-2-
Реакция Загородского позабавила. Он хлопал глазами, уставившись на меня с долей неверия и удивления. Ну и что такого? Как будто привидение увидел! Я вот на него так не отреагировал в лифте, хотя тоже не поверил вначале своим глазам. Шефиня не стала наблюдать за этой комичной сценкой и кашлянула, привлекая к себе внимание:
— Кхм, Михаил Валерьевич, пройдемте…
— А? Да-да, конечно. Прошу прощения.
Они ретировались, а я незамедлительно отправился на поиски Валентины Семеновны — бухгалтера и человека, который знает обо всем, что происходит у нас в офисе. Должен же я был поинтересоваться, что мой одноклассник тут забыл. И в который раз не ошибся, что эта веселая женщина пятидесяти с лишним лет — ценнейший источник информации.