Все на уроке жизнедеятельности проходило весело.
Еще бы – мы любим примерять новинки, а костюм повышенной защиты – самая что ни на есть одежда.
Весело, пока я не залезла в костюм.
«Эсмеральде, как ты себя чувствуешь?» – Наставник Ковалевский заглядывал мне в лицо через защитное стекло скафандра и переговаривался по микрофону.
«Мистер, Ковалевский, как себя может чувствовать девушка в раковине улитки? – я закашлялась. – Вытаскивайте меня обратно, пока я живая».
«Эсмеральде, я спрашиваю тебя, как ты себя чувствуешь? — Повторный вопрос наставника меня испугал. – Сними защитный фильтр со стекла, я не вижу твое лицо».
«Мистер Ковалевский, я вам отвечала, что вытащите меня отсюда. – Я запаниковала. – Я не ставила никакой защитный фильтр на стекло, потому что не умею.
Тем более, не умею снимать этот фильтр».
«Эсмеральде, я не слышу тебя и не вижу твое лицо, – зато наставника я слышала отлично. – Чем ты занимаешься там?»
«Дурацкий вопрос», – я ответила невежливо.
Потому что визжать в панике и в то же время оставаться вежливой – невозможно… по крайней мере, я не умею сочетать в себе это несочетаемое.
В волнении я замахала руками, и при этом кричала.
В скафандре щелкнуло.
Я с ужасом почувствовала, что не могу двинуть ни рукой, ни ногой.
Вдобавок, стекло стало совершенно непрозрачное.
Я средь белого дня на Планете Земля оказалась в далеком ночном Космосе, в самой черной из его черных дыр.
«Эсмеральде, зачем ты активировала режим наивысшей защиты?» – Наставник Ковалевский, разумеется, винил во всем меня.
«Я ничего не активировала, – я завопила на остатках сил.
Но прекрасно понимала, что меня никто не услышит. – Возьмите меня к себе. – Я пропищала безнадежно».
Позже я узнала, что костюм рассчитан на самые экстремальные ситуации, вплоть до атаки с Марса и небольшой деревенской ядерной войны.
Наивысшая защита включается сама по себе, когда костюм посчитает, что человек сам не способен действовать и ничего не соображает.
Резкими размахиваниями рук и душераздирающим визгом я убедила костюм, что началась ядерная война со стороны злобных марсиан.
Костюм включил высшую защиту, а чтобы сэкономить энергию, он отключил охлаждение.
Энергия поступала на окаменение костюма.
В этом виде можно человека бросить с высоты двух тысяч метров на гору, в жерло вулкана, и то, костюм продержится некоторое время.
Стекло шлема полностью затемняется, чтобы человек не ослеп от блеска раскаленной вулканической лавы, от ядерной вспышки бомбы, или от прямого попадания лазерного луча марсиан в скафандр.
Остается непонятным, зачем человеку плавать в раскаленной лаве, если ничего нельзя поделать с активированной наивысшей защитой.
Рано или поздно человек должен умереть в костюме, например, от голода или жажды.
Нет смысла купаться в лаве, если ее не видно, а затем загнуться от голода.
Но на самом деле защита отключалась легко, но только не снаружи.
Снаружи не имеет смысла: враг, или птичка, или веточка могли бы отключить наивысшую защиту, и тогда ее смысл был бы потерян.
Разработчики оставили отключение защиты на совесть человека в этой самой защите.
Если отключит, когда понадобится, то – хорошо.
Если не придет в сознание, и не отключит, то – тоже неплохо.
Труп не достанется врагам, поэтому они не смогут его осквернить или провести над ним ритуалы по зомбированию.
По крайней мере, так мыслили создатели универсального костюма с наивысшей защитой.
Я об их мыслях узнала позже, а в тот момент думала только о том, что я умерла.
Гравитация осталась, и через некоторое время я обнаружила, как костюм положили на пол.
Сама я не могла двинуть костюмом.
Прошла вечность, через которую я увидела небольшую прорезь в шлеме скафандра.
В прорезь пролезли трубочка для коктейлей и бутерброд с сыром с голубой плесенью.
«Эсмеральде, тебе не о чем беспокоиться теперь, – я услышала преувеличенно бодрый голос. – Я, Гого Франкенштейн, командир отряда спасения в чрезвычайных ситуациях.