Не пройдет и суток, как мы тебя освободим от костюма.
Мы разрежем тебя вдоль и поперек, вернее – скафандр – вдоль и поперек.
Он чрезвычайно прочный.
Ты пока кушай, пей, и все остальное…»
«Сутки? – я хотела завизжать, но не завопила, потому что испугалась, что от моего визга щель в скафандре может самопроизвольно зарасти монтажной пеной.
В фантастических романах космические корабли сами залатывают пробоины в борту. – Я ненавижу сыр с голубой плесенью.
Тем более, что он провалился под мое лицо, сыр размазывается, вонь страшенная».
«Голубой сыр выделен в качестве пайка для спасения в чрезвычайных ситуациях, – командир спасателей Гого Франкенштейн произнес сухо. – Кушай, Эсмеральде, плесень полезная».
Кого Гого назвал полезной плесенью?
Меня?
Сыр?
«Мистер Франкенштейн, – я удивилась, что в кошмаре сумела размышлять. – Разве нельзя отключить аварийный режим скафандра и не резать меня вдоль и поперек?»
«А ты сможешь, Эсмеральде?» – ирония и усмешка сплавились в голосе командира.
«Что смогу?» — нехорошее предчувствие – еще одно – натянуло мои нервы стальными струнами.
«Чтобы отключить скафандр, нужно крепко сжать в кулак пальцы правой руки.
Ты способна на это, Эсмеральде?»
«Сжать пальцы правой руки? — я нервно захохотала. – Я каждый день сжимаю и разжимаю пальчики.
Мы читали, мы писали, наши пальчики устали — упражнение из начальной школы, когда пальчики разминают».
«Мы немного отдохнем, а потом опять писать начнем, — Гого Франкенштейн засмеялся. – Попробуй, Эсмеральде, сожми волю и пальцы в кулак».
«Запросто, – я попробовала. – Не получается, потому что костюм окаменел».
«В том и дело, вот то-то и оно, то-то и оно, — Гого Франкенштейн командир произнес глубокомысленно. – А парень бы смог».
«Что парень смог бы, чего не смогу я?»
«Того».
«Что того?»
«У парня хватит силы сжать руку в скафандре в момент наивысшей защиты, а у девушки, у тебя, Эсмеральде, не хватает силы».
«Вы, сексист, Гого Франкенштейн», – я могла двигать только языком.
«А вы, не толерантная, леди Эсмеральде», – голос командира отряда спасателей стал отдаляться.
«Вы покидаете меня, ну и уходите, угнетатель девушек. – Я шептала: вдруг у скафандра есть другие наивысшие режимы защиты.
Архи защита.
Сверх защита.
Архи сверх защита. – Я засужу вас за негативное отношение к женщинам.
Вас и всех создателей дурацкого скафандра».
«Чтобы нас засудить, сначала надо выбраться из скафандра», – голос Гого Франкенштейна прозвучал угрожающе.
Не хватало мне еще маньяка вне скафандра.
Я, неожиданно для себя, в активированном костюме почувствовала себя защищенной.
Меня резали, подвешивали, бросали, ставили на голову, и через несколько часов, а не через сутки я мокрая выползла наружу.
«Эсмеральде, вы должны отблагодарить Самюэля Голдберга за ваше чудесное спасение, – командир Гого Франкенштейн показала на очкастого худого спасателя. – Самюэль придумал сделать разрез на правом рукаве костюма защиты.
Через разрез я просунул руку и сжал ваши пальцы в кулак». – Командир рассчитывал и благодарность от меня и в свой адрес.
Я, может быть, поблагодарила бы, но спасатель Самюэль Голдберг сморщил нос и брезгливо протянул:
«Девушка, от вас ужасно воняет.
У вас на лбу мозги вылезли бело-голубые».
«Это у вас мозги вылезли, если вы подобное говорите, девушке, что я воняю, – я ответила вместо благодарности. – Это все сыр с голубой плесенью из пайка, все сыр…»
«Конечно, сыр», – спасатели переглянулись и заржали.
Позже папа «обрадовал» меня:
«Эсмеральде, компания предъявила иск за порчу дорогостоящего костюма защиты».