Прошло уже десять лет со дня нашего прибытия в этот цветущий уголок. Все эти годы мы прожили счастливо, глубоко удовлетворенные плодами своих усилий. Мы были настоящими «пионерами» и с гордостью сравнивали свою работу с достижениями первых американских поселенцев. Но дети наши, как видите, подросли без книжной науки и общества, и хотя природа и труд – отличные воспитатели, мы все же мечтаем познакомить их с цивилизованным миром и дать им основательное образование. Весной мы собираемся в Сент-Луис. Все готово к отъезду: лошади, фургоны и пушнина; ждем лишь последней зимней заготовки бобровых шкурок. Не знаю, вернемся ли мы когда-нибудь в эти безмятежные места, но память о них всегда останется с нами. Будущее темно, и мы предпочитаем в него не заглядывать. Во всяком случае, мы решили, покидая долину, сломать все изгороди и вернуть плененным зверям свободу и независимость.
А пока что, друзья мои, у меня к вам просьба: на дворе стоит поздняя осень, вы сбились с пути, а путешествовать в прериях зимой – небезопасно; останьтесь с нами до весны и отправимся вместе. Зима здесь короткая. Я постараюсь всячески ее скрасить. Обещаю вам все охотничьи радости, а с наступлением сезона займемся бобрами. Итак, вы остаетесь, надеюсь?
Эпилог
Предложение радушного фермера было принято; оно как нельзя более устраивало моего шотландского приятеля Мак-Кнайда, не желавшего разлучаться с дочерью. Мы знали, с какими трудностями сопряжена зимняя дорога в прериях. Но зима в этих широтах, по справедливому замечанию мистера Ролфа, короткая, и до весны оставалось недолго. Первобытная жизнь на цветущей ферме имела свои прелести, и мы прервали наше путешествие.
Ролф сдержал свое обещание и потешил нас большими охотничьими экспедициями; особенно интересной была облава на бобров: около двух тысяч трофеев.
Весной мы собрались в дорогу. Приготовили три фургона: два – для пушнины и драгоценного кастореума, третий – для женщин. Мы с мистером Ролфом и его сыновьями должны были ехать верхом. Предварительно разломали изгороди и вернули свободу зверям; однако мы позаботились о животных, отвыкших промышлять себе пропитание, и на первое время оставили им запас корма.
Выступив на север старинной тропой на Сент-Луис, мы прибыли туда в мае; насколько я помню, Ролф удачно продал свою пушнину…
Целые годы отделяют нас от этих событий. Автор повести провел их в отдаленной стране, куда не доходили вести о мистере Ролфе и его семействе. Всего несколько дней назад пришло письмо от Ролфа: в обычном жизнерадостном тоне он извещал меня, что все здоровы и жизнь складывается удачно. Франк и Генри окончили курс в колледже. Отцу не приходится за них краснеть, когда он их сравнивает с изнеженной городской молодежью. Луиза, дочь Мак-Кнайда, только что вышла из пансиона с нареченной сестрой своей Марией. Затем мистер Ролф сообщал мне о целом ряде предстоящих свадеб. Читателя вряд ли интересуют эти семейные радости, но я уверен, что дочь миссурийского плантатора, выходившая замуж за Франка, сделала выбор более удачный, чем все ее подруги. Как вы помните, мальчик Генри всегда покровительствовал черноокой Луизе: еще одна счастливая чета. Белокурая Мария выходила замуж за какого-то степного коммерсанта, и хотя это был грубоватый джентльмен, мистер Ролф не противился браку. Куджо тоже нашел себе подругу по сердцу.
Мистер Ролф сообщал мне, что намерен вернуться на ферму в прериях, как только схлынет волна семейных торжеств: таково было желание молодоженов и мистера Мак-Кнайда. Они вернутся с фургонами, лошадьми, быками и сельскохозяйственными орудиями. Ничто не могло поколебать их решения обосноваться в степях дружной маленькой колонией.
Письмо дышало здоровьем и радостью, и, вчитываясь в него, я вспомнил дни, прожитые мною в обществе этих славных людей, и поблагодарил судьбу, которая привела меня на «ферму в прериях».
