-Не говорите чепухи. Я знаю Вас как честного человека, иначе не пригласил бы сюда, – приветливо ответил начальник начальников всемогущего ведомства и предложил перейти к делу, – стать его советником по «избавлению от КГБ « и пробыл наш герой на лобном месте истории немногим более трех месяцев, почти столько, сколько сумел удержаться в Кремле и сам председатель. Это только фраза, что фортуна руководит судьбой, для кого она, эта самая судьба, руководствуется близкими друзьями, ну, скажим старшим другом – Александром Яковлевым, ближайшим сподвижником Горбачева, «прораба перестройки», который ,как становится ясным, набрался ума разума у своего прародителя в выдвижении – мудрого поэта, с не вполне оконченным высшим образованием, рассматривающим интеллигенцию развитого советского общества как намыленную голову, у которой следует намылить ещё шею. Так, уходя в мир иной, Андропов подобрал троицу: Горбачева, Шеварнадзе да Алиева. И, вглядываясь в них глазами вне пространства и времени, Гомункул воспринимал их не просто как положительных или отрицательных персонажей истории, он просто не испытывал их ни на добро, ни на зло, поскольку понимал, что ход истории не развивается по спирали, а секторами площади круга, они наплывают один на другой, и для истории нет никакой разницы в партийных или религиозных откровениях, но есть разница в силе той солнечной активности, которая наплывы или наросты истории не сглаживает, но упорядочивает, поворачивая людские массы, как бы заставляя их загорать в разных режимах солнечной активности. Тем самым одни люди уходили со сцены направленной солнечной активности, другие приходили и пели наобум Лазаря, при том на лице, да и лбу их было написано, что путного они ничего не принесут не только стране, но и людям гуртом валившим их слушать, пока после напущенного тумана, – народ, душа нараспашку, не говорил им про себя – «тьфу на вас» и даже более строгие слова, поскольку горазд на слововыверты русский народ, что ещё при великом преоборазователе Петре в выражениях за глаза, но даже и прилюдно на дыбе говорить не стеснялся.
А правители всё наровили звёзды с неба хватать и, приближая к себе то одного, то другого начальника, объявляли во всеуслышание, что «нашего полку прибыло». И вот уж теперь всё начинается к лучшему, а ни нашим, ни вашим, кроме как начальникам от этого краше не становилось. А тут ещё во все эти дела стали вмешиваться женщины, как жёны начальников, а поскольку это «наши жены», то и коромысло событий закрутилось так, что наперёд истории стали выходить пьяненькие спортивного вида люди, которые так нравились всему окружающему населению страны, что оно возопило, что «вот этот наш, этот от народа» и началась катавасия с людными митигами, шествиями и громом аплодисментов, а гром сменился громом шахтерских касок и домашних кастрюль. И такое бывает. Ой, как бывает. Все страны странные, но во всех странных странах добрые и злые гении, кто их разберёт, полагал Гомункул, часто начинают свой путь или с сына сапожника, или с подмастерья сапожника. Да, здесь и искать нечего, и в истории времен и народов копаться не стоит. И Джугашвили – Сталин, и Шигльгрубер – Гитлер к сапожному делу сначала приставлялись.
СЕКТОР КРУГА VIII
Да, бог с ними, – кто сапожник, а кто художник, а кто, вообще, такие способности подаёт, что в 14 лет университет оканчивает. И кем становится!? На него даже сам русский Ленин козырную карту ставил, а что получилось, а получился Муссолини. Что тогда говорить о происхождении из рабоче-глубинной среды этого генерала политической разведки страны взлелелянной всей Октябрьской революцией, который упырятные свойства свои проявил, но и хотя прощался с Лубянкой в строках книги своей на Западе выпущенной дюже умилительными словами, но что греха таить, анатомия предательства его и ему самомму была ясна, а потому удалился в благословенные америки никак иначе, как выйдя в спортивном трико за пачкой папирос в соседний магазин перенёсся во времни и пространстве, аж сразу эту самую Америку. Только его и видели. Но свято место пусто не бывает. И Россия уже не та. И Лубянка иначе кличится, поскольку тасуется колода карт власть предержащих лиц, и они, эти лица, в бесконечном пространстве истории и времени уже не носят тюрбаны и жесткие шеломы, уже не бряцают мечами и шпагами, а грачами и пингвинами в черном с белыми манишками умеют уже долдонить не только по бумаге, но и своими словами для пущей важности изъясняются, хотя слова эти им более умные люди подсовывают, а поскольку умных и красивых не любят, то внешности этих самых первоначальников становятся как бы тенями не запоминающимися. Народ уже понял, что вожди ведут его туда, где пропасть разверзается, а народу – то в пропасть никак не надо. А потому и начальство постепенно становится суетно не слишком запоминающимся, но представительным и при том таким образом, что ежели само языками плохо владеет, то содержит у себя штат изрядно глаголющих на инших языках людей. И хотя возле начальства пруд пруди воздыхателей, которые по желанию могут и в размерах уменьшаться, коли начальник метр с кепкой, а могут нежданно – негаданно и в присядку скоморохом пойти, чтобы угодить кому надо, а потому в советниках держатся долго.
И в присядку играющие, и в размерах мал мало себя ограничивающие давно поняли, что грабить и воровать грешно, но коли не опасно, то себе, своим деткам и родственникам накапать капиталу можно, а потому разрушение государства, разграбление его богатств – это только всё прибавляет к их столу, а коли убавляет у народа, то неважно, потому, чем больше возьмёшь, тем с тебя меньше и взыщется. Бюрократы бюрократами, а чиновники за возрождение законов беззакония в государстве, одной фразой, – тот же Содом и Гоморра в отношениях между людьми во всём и везде. Законоучители чувствовали свою безнаказанность. А люди что? А люди в состоянии полудрёмы – и все проблемы как свежий пушистый снег. Олигархи пусть остаются олигархами и таскают клиньями капиталы по всему белу свету, только бы не оставлять их в родимой сторонушке, а цвет самодумающих людей, которых в этой стране именуют «интеллигенцией» ползают попой кверху да собирают крошки с барского стола. А кто виноват в России. «Если в кране нет воды, – виноваты все жиды». Это как у Гитлера, всё начинается с евреев. Если немцы выгнали с работы его, немца, то они поддались пропаганде евреев.
В одной газете Адольф Гитлер прочитал, что евреи могут быть опасны для Германии: они пишут пропитанные ненавистью книги и сценарии, обманывают немцев при денежных расчетах, настраивают немцев друг против друга. Почему? Потому что сами они покинули свою родину и нигде не обрели дома. Потому они и хотят везде развалить порядок, чтобы господствовать над другими народами. Сначала Гитлер этому не верил, но мало-помалу он стал склоняться к мысли, что люди, относящиеся к евреям с подозрительностью, совершенно правы. Статьи в газеты, занимающиеся травлей кого-либо, как правило, сочиняли люди с еврейскими фамилиями; они же были авторами полных вражды и ненависти книг о «классовой борьбе»; и распространяли такие книги евреи-торговцы. Но больше всего его задело то, что евреи были вождями социал-демократов. И выходит, в том, что его товарищи по работе на стройке не хотели любить свою родину, в том, что они не могут больше видеть в окружающем мире ничего чудесного и доброго, виноваты евреи, думал он. Они пишут газетные статьи и книги, натравливающие немцев друг на друга, организовывают собрания, на которых агитируют рабочих против хозяев. В конечном счете, именно они виновны в том, что каменщики-партийцы выгнали Адольфа с работы за то, что он не захотел поверить социал-демокра-тическому вранью! Немцы выгнали немца, а спровоци-ровали их на это еврейские пропагандисты.