Охотник аккуратно уложил волшебницу на свой плащ и в очередной раз начал менять ей повязки.
— Она едва держится. Смотри, какая бледная. Пульс еле прощупывается. Ей нужен отдых и уход, а не бесконечные прыжки через Эфир.
Энормис склонился над раненой и положил ладонь ей на лоб.
— Ты прав, — он вздохнул. — Мы уже достаточно оторвались. Если я не восстановлю силы, далеко мы не уйдём.
Рэн бросил на товарища злой взгляд, но смолчал. Его очень беспокоило состояние Литессы — с момента ранения прошло уже несколько дней, а она так и не пришла в себя, несмотря на все целительские заклинания Энормиса.
А ещё его беспокоило то, с какой стремительностью менялся сам чародей. Поначалу раздавленный, теперь он больше напоминал лишённого души психопата — никаких эмоций, только сосредоточенность и холодный расчёт. Казалось, он нисколько не оплакивал ни Кира, ни Арджина, а Литессу перевязывал механически, без малейшего волнения. Тот ли это любознательный и открытый человек, что встретился пуэри у Источника? Эн не торопился начинать разговор, так что охотнику оставалось только догадываться, какие мысли проносятся в голове спутника.
— Где мы? — спросил охотник, продолжая хлопотать над архимагессой.
— На южной границе Либрии. Недалеко от Квисленда.
Рэн бросил ещё один взгляд исподлобья: Энормис стоял рядом, внимательно наблюдая за его манипуляциями.
— Она выкарабкается, — произнёс чародей бесцветным голосом. — Это же Литесса. Нужно только время.
Пуэри не ответил. Затянул узел на повязке, обернул женщину в куртку, связал рукава между собой.
— Ты уже придумал, что нам делать дальше?
Вопрос не застал человека врасплох, во всяком случае, так показалось Рэну. Энормис чуть прищурился:
— А у тебя какие мысли?
— Я понятия не имею, — честно признался охотник. — Потому и спрашиваю. Всё оцениваю наше положение, и соотношение вероятностей говорит о том, что против Гроггана у нас бесконечно мало шансов.
Чародей отвернулся, делая вид, что обозревает окрестности:
— Я думал, этот этап мы уже проехали. Отступать нам некуда. Или мы его, или он нас.
— Это ставит нас в безвыходное положение, не так ли?
— Не совсем безвыходное. Шансы всё же есть.
— Он просто бросил болт рукой, — медленно процедил Рэн, глядя в спину спутника. — И едва не прошил Литессу насквозь.
— Но бежать нам всё же удалось, — возразил человек.
— Ценой жизней Кира и Арджина! Нас осталось трое, если не сказать — двое с половиной.
— А у Гроггана остался только один глаз, — бросил чародей, резко обернувшись.
Интонации, прорвавшиеся в его голос, заставили Рэна отвести взгляд. Энормис говорил так, словно одержал победу — чистое безумие, фанатичное и безоглядное. Возражать ему категорически не имело смысла, поэтому охотник попытался возразить мягко:
— Это ты так считаешь. Подумай, ты сам сказал, что за Грогганом стоит Тринерон. Хранитель, Эн, Хранитель! Дитя Творца! И мне почему-то кажется, что Грогган не лжёт насчёт этого.
— Он и не лжёт, — неопределённое движение плечами.
— У тебя есть, что противопоставить Хранителю?
Энормис помотал головой и тут же спокойно сказал:
— Но я найду.
— Эта твоя уверенность и пугает.
— Бояться стоит её отсутствия. Потому что без этой уверенности останется только лечь и умереть.
Рэн отвернулся, задумавшись. Настрой Энормиса и в самом деле вызывал опасения. Что это, проявление несгибаемости, силы духа? Или безумие, следствие нежелания смотреть правде в глаза? И в том, и в другом случае перспективы одинаковы, разница лишь в их окраске. Очень хотелось верить в то, что Эн знает, что делает, что он сохранил ясность ума, но, познакомившись с человеческой породой, пуэри сильно в этом сомневался. Не является ли такое поведение чародея результатом душевного надлома? Почему он ведёт себя именно так, чем руководствуется в действительности?
Охотник понимал, что ему явно не хватает знания человеческой натуры на столь глубоком уровне. Следовательно, не стоит делать поспешных выводов, но придётся постоянно присматриваться к Эну, анализировать его поступки, подвергать сомнению каждое слово…
— Хочу попросить тебя кое-о-чём.
Пуэри, погрузившийся в свои мысли, не сразу понял, что с ним говорят. Но, осознав сказанное, поднял удивлённый взгляд на спутника.
— Ты ведь не о ночном дежурстве, так?
Энормис, обойдя разведённый костёр, сел рядом и заговорил:
— Нет. Как только Литесса пойдёт на поправку, мы разделимся. Не перебивай. Если мы останемся вместе, нам будет сложнее скрываться. Это во-первых. Во-вторых, рядом со мной сейчас опаснее, чем на расстоянии. И, в-третьих, разделившись, мы сможем сделать больше.