Суд присяжных признал виновными в совершении убийства всех троих, но Наталью – заслуживающую снисхождения, и она получила минимальный срок.
На дне
Не так уж давно считалось, что социального дна в нашем обществе просто не может быть. И если кое-где отдельные несознательные личности порой нарушали закон, то в бой за покой граждан вступала милиция. И, естественно, этот бой выигрывала. А «свинцовые мерзости жизни» изучались в школе по пьесе основоположника социалистического реализма. Увы, по социальным законам, «дно» существует в любом обществе.
Времена изменились. Исчезла гарантированная государством уверенность в привычном, пусть и без особых запросов, будущем. На смену пришли моральная вседозволенность и раскрепощенность низменных инстинктов. Социальное дно, образованное выброшенными из жизни людьми, стало реальным и осязаемым. Стремительно утратившие моральные и нравственные устои, ощущающие только безразличие и презрение общества и государства, обитатели социального дна неизбежно стали криминогенной средой. Массовые кражи из подвалов, сараев, дач, квартир ради бутылки самогона; смерть от переохлаждения и от угара неисправной печи, от отравления алкоголем и пьяной поножовщины – стали обыденной реальностью. А на место классических глубокомысленных пьяных монологов пришла бессмысленная жестокость.
Социальное дно не только не имеет тенденции к сокращению, но и воспроизводит себя во всё больших размерах. Воспроизводит за счет детей. Места обитания этих людей становятся, по сути, притонами, где за стакан самогона в любое время дня и ночи подростка примут как равного. А стремящихся к признанию и вседозволенности подростков эта среда притягивает как магнит. В этой среде решающий аргумент – сила, а жестокость – обычная норма поведения. Подростков быстро перестает устраивать равенство с опустившимися людьми. При малейшем поводе, а иногда и без повода, вспыхивают ссоры, где прав более молодой и сильный…
Квартира одиноко проживающего пятидесятилетнего жителя улицы Железнодорожной давно уже стала приютом для всех желающих. В злополучный февральский вечер компанию ему составил тридцатилетний приятель. Застолье уже завершалось: и спиртное закончилось, и состояние было таково, что более молодой из участников на происходящее позднее мог реагировать, как он пояснил в суде, «только словесно». На «огонек» заглянули два несовершеннолетних приятеля-погодка. Гостеприимство хозяина им было хорошо известно, да и приобретенную бутылку самогона надо было где-то выпить. Выпив по рюмке, хозяин с постояльцем улеглись спать – душа больше не принимала. Молодежь осталась на кухне. И тут ранее судимый Максим припомнил, что хозяин относился к нему не совсем уважительно. За что им и был побит. Но мало. И предложил приятелю ещё раз наказать за «непочтение». Предложение положительно характеризуемому, и даже «склонному к гуманитарным предметам», Александру не пришлось по душе, но упрека в трусости он не стерпел. Именно он первым ударил кулаком в лицо лежавшего потерпевшего. Дальнейшее напоминало триллер. Били бутылкой по голове, били шваброй, пока не сломалась. Перекурив, били вновь. Под руку попалась стамеска… Окурок затушили о беспомощное тело. Заодно досталось и второму мужчине, но ему повезло – «всего лишь» отлежал в больнице две недели. Хозяину же медицинская помощь уже не потребовалась.