На молодую, неунывающую женщину обратил внимание заезжий представитель южной республики. Избытка мужчин в селе не наблюдалось, да и как осудить женщину за желание иметь в доме мужчину, мужа. Претендент на руку и сердце ухаживать умел, и Татьяна посчитала, что судьба ей улыбнулась. Родилась еще дочь, но со временем жизнь превратилась в кошмар. Новый глава семьи работал эпизодически, предпочитая утверждаться скандалами и побоями, на просьбы уйти не реагировал. Старший сын, едва достигнув совершеннолетия, стал жить самостоятельно, и за старшего остался 17-ий Сергей. Уже не ребенок, но ещё не мужчина, он ощущал себя единственным защитником матери и двух маленьких сестер. «Её детей могу характеризовать только положительно и особенно Сергея. Он очень спокойный по характеру» – из показаний соседки. «Отмечается застенчивость, неуверенность в своих силах, робость» – из заключения психологической экспертизы.
При попытке Сергея заступиться за мать при очередном избиении, отчим взял в руки топор и сказал, что отрубит голову, если он будет вмешиваться не в свои дела. Именно эта угроза, оставшаяся, по мнению психолога, в подсознании подростка, через полгода сыграет свою роковую роль. В тот же раз Сергей ушел вслед за убежавшими сестренками, а отчим в пьяном кураже порубил мебель. Избиение выбежавшей на улицу Татьяны было прекращено соседом, выбежавшим для этого на заснеженную улицу босиком…
«Я вообще не могу понять, как могла Татьяна жить с таким человеком. Последний случай довел Сергея до отчаяния» – из выступления заведующей МТФ на собрании, обсуждавшем совершившуюся трагедию. Татьяна все надеялась хотя бы на видимость благополучия, но всякому терпению приходит конец, и во время очередного скандала она обратилась к участковому. «В присутствии милиционера угрожал расправой сожительнице и её 14-летней дочери, оскорблял нецензурной бранью, на замечания не реагировал» – скупо свидетельствуют строчки милицейского протокола. За мелкое хулиганство дебошир был подвергнут административному аресту на 5 суток. И все эти дни в его душе копилась тяжелая обида на осмелившуюся пожаловаться женщину, зрело стремление компенсировать её привычным ему способом. На покаяние вернувшегося сожителя Татьяна не рассчитывала, обреченно ожидая очередного дебоша. Но никто не мог предположить, как неожиданно и страшно оборвется человеческая жизнь…
От греха подальше Татьяна ушла из дома, а когда-то обещавший сделать её жизнь счастливой мужчина, принявшись за вторую бутылку водки, медленно наливался пьяной яростью, требующей выхода и привычно срываемой на детях. Сергей вышел было из дома, но услышав звон бьющейся посуды и плач сестер, вернулся. Разъяренный отчим потребовал принести топор, чтобы завершить начатый погром, а вставшему на его пути Сергею предложил выйти «поговорить» и тут же попытался ударить кулаком… Что происходило дальше Сергей помнил смутно. Опомнился лишь увидев подтекающую из-под головы лежащего ничком отчима яркую на снегу кровь… От рубленых ран головы отчим скончался по дороге в больницу.
Суд, признав совершение убийства в состоянии сильного душевного волнения, назначил Сергею наказание в три года лишения свободы, условно.
Условно был осужден и Телков за убийство при превышении необходимой обороны (очерк «Признаюсь, я убил…»)
Убийство из сострадания и суицид
Я хочу кричать, вопить: дайте мне
право свободно распоряжаться собою!
Примите моё завещание,
исполните его. Если я окажусь негодным для жизни,
если начнет разлагаться мое духовное существо, – вы,
друзья, вы, кто любит меня, – докажите делом, что вы
меня любите. Сделайте так, чтобы мне достойно уйти
из жизни, если я сам буду лишен возможности
сделать это!
В. Вересаев, писатель, врач.
У каждой, даже самой блистательной жизни, рано или поздно наступает конец. И порой этот уход так мучителен, так безобразен…
Поставленной в эпиграф цитате предшествовало ознакомление врача В. В. Вересаева с итогом жизни знаменитого французского писателя Мопассана, говорившего лечившему его доктору: «Не думаете ли вы, что мне угрожает сумасшествие? Если это так, то меня следует предупредить: между сумасшествием и смертью колебаний быть не может, и мой выбор давно уже сделан». Гуманный доктор, конечно, правды не сказал. Мопассан хотел воспользоваться своим револьвером, но его слуга унес из предосторожности пули. Он попытался перерезать себе горло разрезным ножом, его поместили в лечебницу. Через восемь месяцев Эдмонд Гонкур записывает в дневнике: «доктор нарисовал нам очень печальный портрет Мопассана, говоря, что в настоящее время у него типичная физиономия сумасшедшего, с угрюмым взглядом и бессмысленным ртом». Еще через полгода: «Доктор Бланш говорил со мной о Мопассане и дал понять, что тот совершенно «обратился в животное». Почти два года просуществовал так Мопассан и наконец умер (В. Вересаев т.4 с.456).