Выполняя обещание, я доложил результаты расследования коллективу отдела в еженедельный день служебных занятий. Обычно, при наличии уважительных причин, с них стараются отпроситься. На сей раз в ленинской комнате (были такие во всех райотделах) не хватило мест и часть сотрудников слушали мою информацию стоя. Я изложил установленные обстоятельства, причину появления принятой за основу версии, анализ собранных доказательств и заключений экспертиз, доказывающих её полную несостоятельность. «Сержант к гибели лейтенанта не причастен. В отношении него уголовное преследование мною прекращено» – закончил я. «Могло ли быть раскрыто это убийство и почему оно осталось не раскрытым?» Такой нелицеприятный вопрос был задан. По всем канонам криминалистики совершение преступления невозможно без оставления преступником следов. Но не всегда их обнаруживают и правильно фиксируют. По данному делу их и не искали: виновный уже был назначен. А расследование же было поручено мне для направления дела в суд с обвинением сержанта. Но итог расследования оказался противоположным.
После моей информации в коридоре меня ожидали несколько офицеров: «Спасибо, что доказали невиновность сержанта».
Убийство или несчастный случай?
Вечером в Балашовскую ЦРБ поступила Елена Ванова с проникающим ножевым ранением. Ранение не было смертельным, но во время операции молодая девушка умерла от болевого шока. Дело было возбуждено по факту умышленного причинения тяжкого телесного повреждения, повлекшего смерть по неосторожности. Арест подозреваемого был санкционирован прокурором. При расследовании дела следователь милиции пришла к выводу, что совершено убийство и убедила в этом прокурора. Дело было принято к производству мною.
В этот субботний день Елена вместе с проживавшей с ней в квартире подругой Катей были приглашены на свадьбу. Но накануне Елена поссорилась с бойфрендом и осталась дома. Переживая ссору, она в одиночку употребляла спиртное. Катерина вернулась со свадьбы на такси втроем: она со своим приятелем и общим знакомым Константином намеревались продолжить общение в квартире. Открывшая дверь Елена вызвала ироничную реплику Константина: «Ну ты даешь, мы то со свадьбы, а ты где набралась?», на которую получил от расстроенной девушки нецензурный ответ. Катя прошла в комнату переодеться, а оставшийся в коридоре Константин услышал угрозу в свой адрес и, обернувшись, увидел идущую с кухни Елену с ножом в руке. Реально угрозу он не воспринял, однако оставлять без внимания агрессивно настроенную нетрезвую девушку с ножом в руке он тоже не мог. Решение было единственным: «Отдай нож» – Костя протянул руку и пошел навстречу. Елена стала пятиться назад, по-прежнему держа нож в руке перед собой. Так, пятясь, она зашла в оставшуюся открытой дверь ванной комнаты. Константин зашел следом и, протянув руку, повторил требование отдать нож. Отрицательно мотнув головой, Елена вытянула вперед левую руку, отведя правую с ножом за спину. Продолжая пятиться, она сбила не закрепленную на держателях фаянсовую раковину, которая упала и разбилась. Наступив на её осколок, Елена потеряла равновесие и всем телом уперлась в зажатый в отведенной руке нож… Именно так объяснил Константин механизм образования смертельного ранения.
Передавая мне дело, следователь милиции с большим стажем и в звании подполковника, сочла необходимым пояснить, почему она считает произошедшее убийством. Во-первых, подозреваемый – криминальный тип, хотя и не судим. Ну откуда у парня «Ауди» (события происходили в середине 90-х, когда каждый молодой владелец иномарки автоматически, порой не без оснований, причислялся к «браткам»). Во-вторых, на свадьбе у подозреваемого уже был конфликт с его оскорблением и, естественно, он был возбужден. А тут второй раз его послали нецензурно. Ну и нервы у него сдали, просто «заклинило». И самым убедительным подтверждением этого, по мнению следователя, были слова подозреваемого, который, вытащив раненую девушку в коридор, говорил ей: «Лена, прости!» Следовательно, за нанесенный удар просил прощения!