А довел ли рон до ручки капитана Санта Марии - Христофоруса Колумба? Умер Колумб в нищете и бесславии, в окружении нескольких близких друзей. Может он сам выбрал такой конец? Возможно ли чтобы мореплаватель добровольно отказаться от денег и славы? Или все же заставили обстоятельства? Не угодил кому-то при дворе? Поставил не на ту политическую лошадку? Пристрастился к ритуальным индейским смесям?
Ушлый португалец Васко де Гама нашел-таки путь в настоящую Индию и Колумба поспешно объявили обманщиком. Прицепились за формальность. Не Индия это и все тут. За распил королевских средств кои Колумбус вытребовал на свои экспедиции, двор лишил его всех званий и регалий. Так и проходит глория мунди.
Кто же стоял перед мысленным взором в момент, когда тело покидала душа морского бродяги? Пятнадцать тысяч замученных аборигенов Гаити, который Христофор переименовал в гордое "Эспаньола"? Обманутые не раз ямайцы, которым он ловко выдал лунное затмение за божественный знак свыше?
Путешествия Христофора Колумба не прекратились и после смерти адмирала. Его похоронили тихо в испанской Севильи, потому что Италии он тогда был совершенно безразличен. В 1540 в соответствии с завещанием останки перевезли в "Вест-Индию" и захоронили в гаитянском городе Санто-Доминго.
В девятнадцатом веке Гаити у Испании оттяпали французы. (Поэтому теперь гаитянцы выглядят феерично - потомки импортированных на рудники африканских рабов. Когда они раскрывают рот - хочется откровенно заржать им в лицо - они говорят на старофранцузком языке, типа того, что Пушкин использовал для коммуникации со стариком Державиным или на котором распекал во дворце Атоса, Портоса и Арамиса лейтенант мушкетеров шевалье де Тревиль)
Прах Колумба, увозят от греха поближе на соседнюю Кубу, в город-герой Гавана -подальше от современников кардинала Ришелье . Но и там испанцам не удается долго продержаться - в 1898 их жестоко оттуда выдавливают. Мощи Колумба снова возвращаются обратно в Гаити, а оттуда опять прямиком в испанскую Севилью. Представьте-ка это путешествие морем под парусами, если даже на боинге оттуда лету без пересадок часиков двенадцать. Ио-хо-хо и бутылка рома, понимаешь, получается.
Итак, снова в Севилье? Не тут-то было! Прах Колумба просто исчез.
В конце девятнадцатого века при раскопках собора в Санто-Доминго находят ящик с костями, на котором означено "Сии кости есть кости адмирала Колона".Дискуссия, где же похоронен настоящий Колумб, не смолкает до 2003 года, когда судебно-медицинская экспертиза ФБР США доказывает, что севильские косточки вовсе Колумбу и не принадлежат, а настоящие останки, скорее всего, были просто утеряны во время многочисленных переездов в те смутные времена.
***
Хотя двери нашей выставки продажи должны были распахнуться только в полдень, толпа возбужденных тропиканок начала генерироваться у здания часов с восьми утра.
Не смотря на ранний час жара стояла уже приличная. Во всяком случае, для меня. Пуэрториканские леди зябко ежились в куртки типа тех, что русский человек начинает доставать из шкафа в начале ноября. Озяблики большегрудые.
Орущих с неравномерной интенсивностью детей с большегрудками был целый легион. Человечеству, судя по всему пока не грозит полное вымирание. Размножаемся как вирусы. А жениться в Пуэрто-Рико можно с шестнадцати лет. Правда, в четырнадцать их сочные девки выглядят на все семнадцать. Климат-с.
Я ощупывал глазами полные совершенства женские фигуры дочерей моря и солнца и тихо их ненавидел. Как можно иметь такие поэтические груди и стоять в очереди за дешевым пылесосом?
Наверно на моем настроении сказывался Бодуэн де Куртене от местного пива "Медайя" принятого за вечер до этого.Обильной пивной передозировке предшествовало маленькое, но радостное открытие, того, что любые заказы в Шератоне можно списать на комнату за счет платившего. А платил все тот же загадочный доброжелатель из чикагского отдела фирмы. Чтобы угомонить щемящую боль в груди по поводу исчезновения сумки, я подло воспользовался доброй беспечностью стынувших сейчас в заснеженном Чикаго секретарш.
Если и поднимут в офисе шум, так разведу руками, и пущу их на поиск семидесяти четырех баксов причитающийся мне от щедрой авиакомпании Континентал. За все уплачено, господа! Не думаю, что смог пропить больше чем семьдесят четыре за вчерашний вечер, у меня печень не казенная, а пиво это самое простое, из того что ей приходиться неустанно расщеплять.
"Медайя" - по-пуэрторикански значит "медаль", кричал я в лицо каждому встречному в коротких перерывах между гигантскими глотками, медайя, медайя, рекс да июдайя! Никто не смотрел Страданий Мела Гибсона и не мог оценить моей пьяной шутки. Радостный по-детски неожиданной счастьем вечером, я был пропорционально несчастен душным утром.