Во втором часу выставил 88 опок. Неужели нельзя перешагнуть через 700 опок? Он начал следить за собой по получасу и заметил, что выдал за 30 минут 48 опок. Это было подходяще. Надо только удержаться на таком уровне.
Но удержаться не удалось — к нему подбиралась опасность. Прямая, вытянутая в струнку линия конвейерных тележек изогнулась. Изгиб был ничтожный, всего сантиметров на двадцать, но это означало, что одна из тележек в цепи соскочила с рельс и волочится прямо по полу.
Сейчас тележка стащит с рельс другую, та — третью. Оборвутся сцепления, перегреется и сгорит мотор на зубчатке. Простой казался неминуемым…
Алексей хотел крикнуть, но кто его услышит в таком грохоте? Слесарей никого не видно, вспомогательные рабочие куда-то ушли, формовщики заняты своим делом.
Алеша свистнул выбивщику Никитину и кивнул на сползшую тележку. Тот подхватил ломик и ринулся к конвейеру. Матрена Савельевна поспешила за ним. Алеша, не отрываясь от работы, следил за действиями выбивщиков. Ничего у них не получалось. Тележка все так же волочилась по полу. Приближался поворот.
Алеша не вытерпел, бросил работу и с ломиком в руках кинулся на помощь Никитину. Втроем они легко приподняли тележку и поставили на рельсы. Всего потратили на это дело несколько минут, но на выработке отразилось основательно: Алеша на третий час работы выставил всего 82 опоки. Не дать ему сегодня 700 опок!
Злое упорство овладело им. Как будто перед ним был противник, которого во что бы то ни стало надо положить «на лопатки».
Он буквально накинулся на работу и уже плохо видел, что делалось вокруг него. Когда конвейер остановился, Алеша с недоумением и досадой посмотрел на него: неужели опять простой? Над кровлей цеха певуче запела сирена, и Алеша сообразил, что конвейер остановлен на обеденный перерыв.
Тогда он склонился к бумажке, на которой делал записи почасовой выработки. За последний час он выставил 95 опок. Всего за четыре часа он выдал 352 опоки — больше двух обычных норм. Что же, не так уж скверно.
Алеша поскорее пообедал и вернулся к станку, тщательно обследовал его, даже забрался на вершину бункера и пощупал, достаточно ли там земли. Сходил к земледелам и предупредил, чтобы посматривали за его бункером. Нынче земли потребуется много.
Завернул к механику Солончакову, для начала рассказал о сегодняшнем происшествии на конвейере и как бы между прочим сказал:
— Семьсот опок хочу выставить…
— Семьсот? А не много?
— Попробую. Может быть, удастся.
— Чего ж ты утром не сказал? Мы бы тебе и станок подготовили. Иди, не беспокойся. Конвейер я беру на себя.
До конца перерыва оставалось еще минут пятнадцать. Алеша подошел к станку, прислонился и стал ждать, когда пойдет конвейер. Пожалуй, зря он сказал Солончакову, что собирается выставить семьсот опок. А вдруг у него не получится? Хоть бы скорей начать работать! Он оглянулся — конвейер все еще стоял. Почему его не пускают? Нетерпеливо передернув плечами, Алеша начал набивать опоки и заставил готовыми формами все стоявшие неподалеку пустые тележки. Потом сам усмехнулся своей хитрости: подумаешь, важность какая, за пять минут до начала работы выставил пяток опок!
Первый час был трудным: застоявшийся после перерыва организм работал еще без того внутреннего ритма, с помощью которого достигается высокая выработка. За час было выставлено 80 опок.
Во втором часу работа пошла быстрее. Неожиданно для себя Алеша выставил 95 опок. Такого количества он ни разу не достигал за все время работы на заводе.
Теперь все тело включилось в работу. Стремительный ритм увлек его, он весь отдался труду. Он уже не замечал, что творилось вокруг него. Нажимая на педаль, в какую-то долю секунды он вдруг взглянул в сторону и заметил неподалеку от себя Клаву. Она смотрела на него пристально и, казалось, была чем-то изумлена. Алеша хотел крикнуть: «Идут дела, Клавочка! К сотне подхожу!» Но в этот момент на руки ему густым черным потоком посыпалась земля, и, захваченный стремительным темпом труда, он на минуту забыл о девушке, а когда вспомнил, Клавы уже не было. На ее месте стоял высокий статный мужчина в темносинем пальто с каракулевым воротником. «Директор… — догадался Алеша. — Так и есть: Солончаков всем рассказал. Вон и Николай Матвеевич здесь…»
Николай Матвеевич стоял рядом с директором и что-то громко кричал тому на ухо, время от времени посматривая на Алешу. Тут же стоял начальник цеха Лукин и еще кто-то. Люди уходили и вновь возвращались, рассматривая его работу.
Людей Алеша видел смутно, точно появлялись они во сне. Явью была вереница тележек на конвейере, явью был его станок, нависшие над ним челюсти бункера, позванивающие в руках половинки опок, сыплющаяся черная земля, серебристо-серая, сверкающая модель.