Но Малинин насмешливо посмотрел на них и тут же согласился:
— Пожалуйста, сколько угодно! А то здесь жарковато…
«Подумайте, какой неженка!» — хотел сказать Алеша, но промолчал. И хорошо сделал, что промолчал: через час работы он убедился, что новое место при всех преимуществах имеет и большие недостатки.
В нескольких метрах от первого станка выбивщики разбирали опоки. Багровые отливки источали сухой и острый жар, горячий воздух так и накатывался волнами на работающего формовщика. Глаза заливал пот. Алеша едва успевал их протирать. Жар донимал. «Ведь вот как коряво получилось! — думал Алеша. — Сам напросился на первый станок, сам надавал кучу обещаний, а тут такая неожиданность!» Он взял себя в руки, не поддался расслабляющей жаре и добился-таки своего: выставил за смену 162 опоки, на десяток больше нормы. Трудновато пришлось, но на последнем станке ему бы и этого не сделать.
Клава была довольна, пожала ему руку. И все же вид у Алеши был хмурый, сосредоточенный. «Злится парень! — решила Клава. — Кажется, я его самолюбие царапнула. Подумаешь, какой гордец!»
Алеша не злился. Он придумывал средство против жары.
После смены ушел на склад железного лома и дотемна рылся в груде старого металла. Нашел два листа основательно помятого железа, притащил их в цех, долго расправлял молотком. Когда сменщик ушел на обеденный перерыв, Алеша поставил около стайка две стойки, закрепил на них листы и таким образом соорудил перегородку, отделявшую рабочее место от выбивки.
Он посмотрел, как начал работать сменщик, попробовал поработать сам — жар был куда меньше.
— Здорово ты смекнул! — одобрил сменщик Витя Щелкунов. — В самом деле спокойнее стало работать.
— Давно бы смекнуть надо! — удовлетворенно проговорил Алеша. — Теперь поработаем — будь здоров!
Утром начались неожиданные неприятности.
Подошел Николай Матвеевич, начальник формовочного пролета. Алеша с любопытством покосился на него: интересно знать, одобрит или разругает за такое новшество?
Высокий, плечистый, Николай Матвеевич с минуту стоял рядом с Алешей, молча курил и щурился: дым папироски попадал ему в глаза. Потом поджал губы и сердито сказал:
— Кто поставил сюда эту гадость?
Алеша вспыхнул. Николай Матвеевич в упор смотрел на Алешу.
— Я поставил.
— Сам?
— Сам.
— Самовольно?
— Выходит, самовольно.
— Зачем?
— Невозможно было работать: жар с выбивки. Какую же тут выработку дашь?
Николай Матвеевич помолчал.
— Нельзя уродовать пролет разной дрянью… Снять!
— Николай Матвеевич! — возмутился Алеша. — Товарищ начальник!
— На то я и начальник, чтобы не позволять никому своевольничать в пролете. Почему ни с кем не посоветовался?
Он резко повернулся и ушел.
Два дня Алеша мучился и переживал.
Понятно, надо было посоветоваться, спросить разрешения, оформить все, как полагается. Но ведь ничего плохого не получилось. Наоборот, оба сменщика довольны перегородкой, не нахвалят алешину выдумку.
Правда, перегородка нескладная, работа топорная… Ну и что же? Во-первых, дело не в красоте, а в удобствах, которые она дает. Во-вторых, пусть дадут ему металлические стойки, хорошего железа и сварочный аппарат — он соорудит такую перегородку, что залюбуешься. Не портить, а украшать будет пролет. Да если бы еще удалось выкрасить серебристой краской!
А может пока не снимать перегородку? И он решил: будь что будет! Авось, как-нибудь замнется эта история…
Два дня никто не беспокоил Алешу. На третий день Николай Матвеевич появился в цехе и направился прямо к алешиному станку. У Алеши екнуло сердце. Он сделал вид, что усиленно занят работой, но движения рук стали неуверенными, расслабленными. Предстояла буря, и Алеша упрямо решил не сдаваться.
Николай Матвеевич остановился около Алеши, молча понаблюдал за его работой, потом сказал:
— Вот что, молодой человек! Перегородку надо снять! — И, помолчав, добавил: — Мы украшать должны цех, а не уродовать его.
Произнес это Николай Матвеевич добродушно, миролюбиво, что еще больше подхлестнуло Алешу. Он отошел от станка и горячо заговорил, от волнения размахивая руками при каждом слове:
— Украшать, украшать! А выработку давать надо? А условия для выработки надо?
— Надо. Да ты чего кипятишься?
Он обнял Алешу за плечи, взял за подбородок, заглянул в глаза.
Юноша резко отстранился:
— Я вам не маленький! Вы мне условия для работы давайте! — почти прокричал он, так что, несмотря на царивший в цехе грохот, на них оглянулись формовщики с соседних станков.