— Что за чепуха! Из-за взбалмошной девчонки собирать партком? Прошу директора освободить от работы, — бормотал Арченко.
Ковалев сухо сказал:
— Освободим потом… Когда разберемся с делом Рысевой…
Ему был явно неприятен этот человек — и трусливый, и нахальный в одно и то же время.
— Я буду жаловаться! Мы посмотрим!
— Ваше право, — невозмутимо заметил Ковалев.
— Нет, так вам это не пройдет! Я напишу министру! — Арченко направился к двери.
— Пиши, пиши! — насмешливо сказал Коронин. — Между прочим, хорошая идея: Звездин едет к министру, вот пусть и расскажет о методе Рысевой. Я уверен, что дело заинтересует Георгия Семеновича.
— Как к министру? Зачем? — у Алеши был настолько растерянный вид, что все рассмеялись.
— Оглушили мужика! — улыбаясь, сказал Коронин. — Он еще ничего не знает…
Ковалев кивнул на кресло, в котором только что сидел Арченко:
— Садись поближе, Звездин. Тебе сегодня придется выехать в Москву. Только что звонил министр. Через три дня будет совещание о работе литейных цехов, и Георгий Семенович хочет тебя послушать. Ты будешь представлять наш завод…
У Алеши голова пошла кругом. Ехать к министру! Мелькнуло в памяти курносое лицо Кольки — напророчил-таки мальчишка! Но он не готов ехать, не с чем ему ехать…
— Как же так? — медленно проговорил он. — Тысячу опок я не давал еще ни разу.
— Сколько ты сегодня выдал? — спросил Ковалев.
— Семьсот двадцать четыре.
— Однако! — Ковалев покачал головой. — Удержись только!
— Удержаться я удержусь. Меня конвейер подвел малость, а то бы еще штук тридцать выставил. Завтра хотел наверстать, а тут — ехать…
Как же так? О чем он будет докладывать министру? Еще ничего капитального не придумано, все мелочи. Как они не понимают, что ему нечего докладывать министру, он еще не показал себя…
— Алеша, ты слушаешь? К тебе обращаются! — откуда-то издали донесся до него голос Николая Матвеевича.
Против Алеши в другом кожаном кресле сидел Коронин и протягивал ему карандаш и блокнот.
— Запиши, Алеша! Первое — стадион. Обязательно нужно стадион. На заводе семьдесят процентов молодежи…
Алеша старательно записал: «1. Стадион». Коронин заглянул в блокнот и добавил:
— Запиши: семьдесят процентов молодежи. Есть? Второе — Дом техники. Пусть учтут условия Урала, машиностроителей нашего профиля здесь не было, мы — первые на Урале. Записал? Третье — библиотека. Крупных книгохранилищ совсем у нас нет, надо подбросить литературы. Запиши четвертое — трамвай. Замучились мы с автобусами. Наконец, как договорились, расскажи о рысевском методе. Передай, что мы изучаем его и считаем стоящим. Пусть министерство нас поддержит…
Алеша получил деньги, документы и на знакомой «Победе» поехал домой. Ребят никого не было. Положив в чемодан пару белья, мыльницу, зубную щетку и другую мелочь, он торопливо написал записку:
«Ребята! Уехал в Москву, к министру, расскажу все потом. Саша, про присадки поговорить не пришлось, попроси Волнову, она поможет, дело стоящее.
Через несколько минут все та же директорская «Победа» увезла его на вокзал.
Глава восьмая
ДОРОЖНЫЕ ВСТРЕЧИ
Скорый поезд катился среди горных теснин Урала. Алеша не уставал смотреть в окно. Лежать на полке было удобно, покачивало, и Алеша все смотрел и смотрел подмяв под себя подушку.
Сколько трудов стоило пробить эту дорогу в скалистой толще земных складок! Горные гряды то нависали над самым поездом и, казалось, вот-вот рухнут на него, придавят своими глыбами; то они отступали в сторону, и поезд катился по дну узкой долины. Вытянувшись в струнку, по обе стороны дороги стояли засыпанные снегом сосны. Лесные массивы взбегали на горные кряжи и казались темной зеленой пеной, облепившей каменные волны. Густой рев электровозов гулко раскатывался по скалистым ущельям.
Чем дальше на запад, тем круглей и ниже становились горы. Скоро поезд выкатился из гор и размашисто побежал по степным просторам Башкирии. Темносиняя полоска Урала еще долго виднелась на горизонте, потом исчезла совсем. Алеше стало грустно. Полтора года он прожил в горном уральском краю, полюбил его, и теперь степь казалась скучной и однообразной.
Алеша лег на спину и начал осматривать вагон.
Вагон был новый, недавно выпущенный ленинградским заводом, блистал чистотой, свежим лаком и немного пахнул краской. Кругом было много литья. Пепельницы в форме кармашка, кронштейны, крюки-вешалки, кожух замка — все было массивное, литое, прочное и красивое. Кое-где сквозь сверкающий слой никеля Алеша прощупывал едва заметные царапины — след наждачной обработки. Он с удовольствием поглаживал гладкие, красивые детали и думал о формовщике, который делает для них опоки. Как он их формует? Хорошо бы подсказать парню сашкину идею о присадках. Вполне можно всю эту мелочь отливать вместе с крупными деталями.