— Кокильная машина! — удивленно и обрадованно воскликнул Алеша, увидев подпись внизу.
— Да, кокильная машина. Что, знакома?
— Вчера о ней говорили, а я задумался и прослушал… Так вот она какая! — Он не сводил глаз с чертежа, стараясь разгадать смысл тонких линий.
Хромов объяснил ему действие кокильной машины. На большом столе по замкнутому кругу движутся кокили — металлические формы из двух половинок. Плотно прижатыми друг к другу половинки кокиля подходят к ковшу с нагретым металлом. Ковш заливает форму, кокиль продолжает путь по столу. Чугун затвердевает, пневматические толкатели откидывают одну из половинок формы, и отливка вываливается вниз.
— И все? А чугун не приваривается к форме?
— Нет. Стенки ее обрабатывают — коптят.
— А стержни? Тоже металлические?
— В зависимости от отливаемой детали. Могут быть и металлические, могут быть и песчаные…
Глаза юноши горели. Хромов явно любовался Алешей, его воодушевлением.
— Хороша машина! Никакой тебе формовки! Знай себе — отливай! Нам бы такую на завод!
— У вас она есть на заводе. Недавно послали. — Он вздохнул и посмотрел на часы. — Любопытно с тобой разговаривать, Алеша, но все же придется сокращаться. Так что же тебе наказал коллектив?
— Прежде всего, похлопотать о стадионе, товарищ министр. Молодежи у нас много, семьдесят процентов, а физкультурой заниматься негде, стадиона нету. В старом городе имеется маленький, так ведь туда каждый день не наездишься, пятнадцать километров до него. Транспорт плохой — автобусов мало, трамвая нет. На попутных грузовиках ездим.
Хромов сделал пометку в блокноте.
— Еще что?
— Дом техники нам крайне надо. И библиотеку. Книги, по технике, конечно, у нас есть, но маловато и взять их негде.
— Хорошо. Дом техники включим в титул. И библиотеку. Еще что?
Алеша хорошо помнил, что должен разговаривать с министром о пяти вещах. Еще в вагоне он затвердил, а теперь повторял в уме, загибая пальцы: стадион, Дом техники, библиотека, транспорт для связи с городом… Да, транспорт!
— Со старым городом у нас нет хорошей связи. Просил меня коллектив насчет трамвая похлопотать… — сказал Алеша, стараясь припомнить, что же такое это пятое, о котором он должен поговорить с министром.
— Вот тут вам будет труднее помочь, — задумчиво проговорил Хромов, — чтобы проложить трамвайную линию, надо пересекать полотно сибирской железной дороги. Это зависит не только от министерства. Хорошо, запишем и это…
Он выжидательно посмотрел на Алешу. Алеша чувствовал его взгляд и все больше смущался: пятый пункт не припоминался. Он поспешно вытащил блокнот и заглянул туда. Там были записаны четыре пункта, а пятый отсутствовал, тогда как Алеша хорошо помнил, что их должно быть пять. Может быть, сказать министру о кузнечном цехе, о том, как они мучаются с поковками? Но нет, о кузнице ничего не говорили тогда, в кабинете директора. А все-таки если сказать? Будь что будет!
— Товарищ министр, я еще должен был с вами поговорить об одном очень важном деле, да вот позабыл. Записывал в блокнот, а почему-то не оказалось. Помню только, что что-то очень важное, а забыл. А про кузнечный цех я от себя скажу: трудно заводу без кузницы работать. И все рабочие так говорят…
— Чего ж ты хочешь?
— Вы включите в этот, как его, титул еще и кузницу. Крайне надо!
Министр засмеялся:
— Однако аппетит у тебя подходящий — целый цех уже просишь. Мы решаем этот вопрос, успокойся. А про свое важное так и не припомнил?
— Нет, не могу никак вспомнить! — огорченно ответил Алеша. У него был очень расстроенный вид.
— Ничего. Припомнишь — напиши. Так вот, Алеша, я похлопочу о вашем стадионе, Доме техники, библиотеке и трамвае, подумаем и о кузнечном цехе. Но и к тебе у меня будет одно предложение.
— Слушаю, товарищ министр!
— Займись литейной машиной. Подними комсомольцев на ее освоение. Надо организовать на заводе литье в кокили, тогда ваша дорога к стахановскому цеху будет намного короче. Осваивать будет трудно. Сейчас институты работают над тем, чтобы подобрать для кокилей хороший, стойкий сплав. Поработайте над этим и вы там, на месте. С двух сторон дело пойдет веселее.
Хромов встал, и Алеша понял, что разговор закончен. Он тоже поднялся и начал торопливо засовывать блокнот в карман, потому что министр протянул ему руку. Уголки блокнота загибались, топорщились, он никак не залезал в карман. Сунув блокнот подмышку, Алеша пожал протянутую руку.
— Трудновато будет — не сдавайся! Помни, что о кокильном литье записано в пятилетнем плане. А это — закон. — Хромов потрепал его по плечу и вдруг хитро заглянул в глаза. — Признаюсь тебе откровенно, я Пашкову и Мехрани такой же наказ дал. Посмотрим, кто будет впереди.