— Понятно, товарищ министр!
— Ну, желаю удачи! Да, зайди к Бурановой, там для вас есть билеты в театр. Сходи обязательно. Будь здоров!
Алеша вышел в коридор. Что же все-таки было это пятое, о котором нужно было поговорить с министром? Он уселся на стоявший в коридоре широкий диван, взялся за блокнот, перелистал страницу за страницей, нашел тот самый листок, в котором были записаны пункты, подсказанные Корониным. В памяти мелькнули лица всех, кто присутствовал в тот вечер в кабинете директора, среди них — холеное, розовое лицо Арченко с крупным мясистым носом. И Алеша вспомнил: рысевский метод! Вот о чем он забыл сказать министру — о рысевском методе технического контроля!
Сорвавшись с места, он почти бегом пробежал через приемную, с силой рванул к себе двери и снова очутился в кабинете министра.
— Товарищ министр, я вспомнил! — громко произнес он и умолк.
Казалось, за большим столом стоял совсем не Хромов, а другой человек: не добрый и шутливо ласковый, каким только что он был в разговоре с Алешей, а резкий, насмешливый.
Холодно чеканя фразы, министр продолжал разговор с посетителем:
— Министерство сделало все для того, чтобы вытащить завод из отстающих. Вам созданы все условия, чтобы программа выполнялась. А вы, во что вы превратили завод? Из-за вас отстают заводы-смежники. Вы мешаете им двигаться вперед…
Посетитель, видимо директор завода, прижал руки к груди и старался говорить проникновенным, убедительным тоном:
— Верно, очень верно подметили, Георгий Семенович! Условия есть. Но примите во внимание, Георгий Семенович, мы выполнили программу… Трудно было, а выполнили!
— План выполнен по валу, ассортимент и номенклатуру вы провалили. Вы выполнили план за счет тяжелых поковок. Но из одних коленчатых валов машин не делают!
— Георгий Семенович, не можем мы все сразу. Подождите, освоимся с новыми задачами, наберемся сил…
— Страна не может ждать, пока вы наберетесь сил. Я требую от вас, — чуть нагнувшись вперед, сказал министр, — покончить с антигосударственной практикой и давать план в его полном выражении.
— Георгий Семенович, хотя бы месяц передышки…
— Все! — отрывисто бросил министр и повернулся к Алеше: — Так что же ты вспомнил, Алеша?
Алеша шагнул вперед.
— Технический контролер на нашем заводе есть, Рая Рысева. Она по-новому начала контролировать стержневой пролет…
Он рассказал историю Рысевой. Министр слушал внимательно, порой задавал вопросы. Когда Алеша кончил, он долго молчал, поглаживая бритую голову.
— О почине Рысевой я уже знаю из разговора с директором завода. Дело сто́ит того, чтобы им заняться. Я распоряжусь, чтобы нам прислали все материалы. Теперь все у тебя? Ничего не забыл?
— Все, товарищ министр! — улыбнулся Алеша. Он был доволен: все поручения заводского коллектива выполнил, теперь можно уезжать с чистой совестью.
— Счастливого пути! — сказал министр, еще раз крепко пожав Алеше руку.
Ему нравился этот юноша с комсомольским значком, так горячо принимавший к сердцу дела своего завода.
Глава двенадцатая
ТРУДОВЫЕ ЛЮДИ
Филипп Игнатьевич не находил себе места. Вот когда пришло оно, большое настоящее волнение.
Ехал он в Москву спокойно и только несколько смущался, когда кто-нибудь из пассажиров начинал расспрашивать о цели поездки. Среди других награжденных, собравшихся с разных концов страны в Кремлевский зал, он не испытывал большого волнения.
Когда назвали его фамилию, он по стариковской привычке пригладил волосы, поправил пиджак и неторопливо зашагал к столу председателя Верховного Совета. Спокойно принял награду из рук товарища Шверника. И только после этого почувствовал, что сердце бьется гулко и часто, а на лбу выступила испарина.
И сейчас, вернувшись в гостиницу, он не находил себе места. Сначала он ходил из угла в угол. Сел к столу и забарабанил пальцами по скатерти. Потом подошел к окну и долго рассматривал массивные стены Кремля, просторную Красную площадь.
Родной колхоз встал перед глазами — такой, каким его видишь, когда едешь со станции железной дороги. Широкие поля охватывали Киржановку со всех сторон, а посреди полей зеленела тополями деревня. На площади стояла на высоких столбах трансформаторная будка, к ней с косогора размашисто шагали столбы высоковольтной магистрали. Петляя из стороны в сторону, деревню рассекала мелкая горная речушка — тоже Киржановка. Она огибала двухэтажное здание школы, пробегала мимо клуба и терялась из виду за новым скотным двором.