Алешин сменщик Витя Щелкунов проворно орудовал лопатой, отгребая насыпавшуюся вокруг станка формовочную землю. С тех пор как по инициативе стахановки завода Зины Захаровой формовщики взяли оборудование на социалистическую сохранность, у них установился строгий порядок — сдавать станки аккуратно прибранными, без пылинки. Землю выскребали из-под станков лопатами и специальными скребками. Она проникала в самые трудно доступные места — доставай, как знаешь!
Крупные капли пота проступили на витином лбу. Вытирая лоб, Витя поднял глаза и увидел, что его ждет сменщик. Алеша сочувственно кивнул — ничего, мол, что задержался с уборкой, я подожду. Витя опять склонился протирать станину.
«Крайне надо что-нибудь приспособить…» — размышлял Алеша. Он по опыту знал, как трудна уборка станка после смены.
Все дело в том, что нельзя добиться, чтобы из нависшего над станком бункера в нужный момент высыпалось земли ровно столько, сколько требовалось для набивки опоки. Как ни изловчался Алеша, но всегда оставалось несколько лишних горстей. Куда их девать? Не забрасывать же обратно в бункер…
Несколько горстей после каждой опоки — а опок проходило через станок от двухсот до четырехсот в смену, — вот и набиралась целая гора живой ползучей земли, растекавшейся, как вода, в самые дальние закоулки под станком. «Может быть, приспособить какой-нибудь ящик и сбрасывать лишнюю землю, в него? Надо подумать! Крайне, крайне нужно что-нибудь приспособить! Тут можно сэкономить не одну рабочую минутку».
Витя пожал Алеше руку и ушел. Алеша встал за станок и начал смену.
Он установил на станке верхнюю опоку — подобие железной рамки, в которую должен был прессоваться песок. Потом поставил модель — металлический образец крышки домкрата, которую предстояло формовать. Затем нижнюю опоку.
Наставив шланг воздухопровода над банкой с нефтью, он включил воздух. Внутренние стенки опоки и модель покрылись маслянистой пылью. Потянув рукоять, открыл челюсти бункера и пустил в опоку черную жирную землю. Когда форма заполнилась, Алеша выровнял землю руками и коленом нажал на педаль встряхивающей машины. Гулко застучав, опока подпрыгнула несколько раз — земля уплотнилась. Перевернув опоки, он таким же образом заполнил верхнюю часть формы.
Дробно застрекотал вибратор. Земля окончательно уплотнилась и отстала от модели. Сняв верхнюю опоку, Алеша внимательно осмотрел получившийся внутри ее отпечаток модели: нет ли где разрушений, осыпаний, все ли в порядке? Отставив опоку в сторону, он снял модель и осмотрел нижний отпечаток. Затем, поставив друг на друга, соединил оба отпечатка и убрал опоки. Теперь внутри земляного куба имелась пустота для заливки чугуном — точный по форме отпечаток крышки домкрата.
Алеша выставил готовую форму на тележку конвейера. Бесшумно и плавно катясь по рельсам, тележка понесла форму в озаренную заревом глубину цеха, в плавильный пролет, на заливку.
Опытный глаз мог заметить разницу в работе Алеши и других формовщиков. Алеша перевертывал собранную опоку всего только один раз, тогда как другие формовщики переворачивали ее дважды. Несколько месяцев тому назад Алеша работал так же: ставил на станок сначала нижнюю опоку, потом модель, верхнюю опоку, затем все это перевертывал и начинал набивку нижней доли. Покончив с этим, опять перевертывал и набивал верх. Получались два перевертывания.
Бессмысленность первого перевертывания поразила Алешу. Зачем нужно собирать опоку именно в этом порядке и затем ее перевертывать? Ведь если изменить порядок сборки, ставить сначала верхнюю опоку, модель, нижнюю опоку, получится то же самое. Тогда можно начинать набивку сразу, не перевертывая пустых опок.
Он задумался. Весь цех работал с двумя перевертами. Видно, так было принято с незапамятных времен. Такой порядок казался незыблемым, таким приемам всегда учили молодых формовщиков. Ему ли, Алеше, все это менять?
Алеша пошел к Николаю Матвеевичу Соломину: с кем же ему было еще советоваться, как не с начальником пролета, секретарем партийного бюро? Он рассказал свои мысли и смущенно замялся, когда заметил, как пытливо и внимательно всматривается в него Соломин.
Николай Матвеевич недавно начал работать в литейной. Юноша с продолговатым открытым лицом, с прямой, непокорно свисающей на лоб светлой прядью волос, серыми, широко раскрытыми глазами, в которых светилось искреннее желание во всем разобраться, заинтересовал его. «Парень думает о своем труде — должен получиться хороший рабочий. Правда, у него мало еще самостоятельности, но со временем придет и это…» — так размышлял Николай Матвеевич, а Алеше думалось, что начальник пролета смотрит на него недоверчиво и как будто укоряет за то, что вот он, такой молодой рабочий, всего без года неделю в цехе, а уже начинает выкидывать разные штуки.