Потрясая звонком, он убежал за кулисы готовить самодеятельность.
Глава четвертая
МОЛОДЕЖНАЯ СУББОТА
Наконец президиум был выбран, регламент утвержден. Клава поднялась на трибуну. Бросилась в глаза круглая головка микрофона. Вид его смутил Клаву, и она поспешно отвела взгляд от блестящей коробки.
В зале установилась тишина, откуда-то доносились лишь неясные, смутные шумы и шорохи. Клава тихонько кашлянула, готовясь говорить, и услышала, что кашель повторился в глубине зала, повторился ясно и отчетливо, даже громче, чем она кашляла сама. Ах, да, микрофон!
Она смутилась. Ей показалось, что она уже очень давно стоит на трибуне. Стоит и молчит. Искоса она глянула в зал. На глаза попалась группа заводских футболистов с Гришей Малининым. Они сидели на третьем ряду и, не переставая, шептались между собой. Никто из них даже не смотрел на нее и, кажется, не собирался смотреть… Она оглянулась на президиум, на Николая Матвеевича. Тот смотрел упорно и нельзя было сказать, чтобы в его взгляде было одобрение, скорее, он недоумевал.
Тогда Клава решилась. Она отложила листок с началом доклада, посмотрела в зал, охватив его сразу одним взглядом, громко и отчетливо сказала:
— Товарищи литейщики! Вы, вероятно, знаете нашего формовщика Алексея Звездина? Он работает на первом станке первого конвейера, а теперь уехал в Москву по вызову министра…
— Алешку-то? Не вероятно, а на самом деле знаем, — тотчас услышала Клава чей-то голос.
Реплика прозвучала из группы Малинина. Футболисты повернулись к Клаве и смотрели внимательно, с интересом.
— Так вот, однажды Алексей Звездин обратился ко мне и попросил разъяснить ему такой вопрос. Он, формовщик Звездин, работает на совесть. Никто не имеет права упрекнуть его в том, что он не отдает производству все свои способности, все свое умение. Получается, что он осуществил уже основной принцип коммунизма — работать по способности… Заработка ему хватает на покрытие всех его потребностей. Таким образом, по отношению к нему осуществлена и вторая часть основного принципа коммунизма — каждому по его потребностям. Алексей Звездин спросил меня: может ли он сейчас, уже сегодня, назвать себя членом коммунистического общества? Не живет ли он, формовщик Алексей Звездин, уже в коммунистическом обществе?
— Ого! — прозвучал голос из другого конца зала, и тут же звякнул колокольчик.
— Я уверена, товарищи, что у нас на заводе не один Алексей Звездин интересуется этим вопросом. Каждому из нас интересно, каким он будет, коммунизм? Когда придет коммунизм? Чтобы ответить на эти вопросы, нам надо посмотреть на тот путь, которым идут простые трудовые люди нашей страны к достижению своей высокой и благородной цели, к осуществлению мечты человечества…
Голос ее окреп. Она смотрела людям прямо в глаза. Она теперь очень ясно и отчетливо видела весь свой доклад, каждую его фразу, каждую строчку и уже заранее готовилась выделить те фразы, которые ей казались особенно важными и удачными. Говорить было легко, радостно и приятно…
Лукин сидел рядом с Николаем Матвеевичем. Он был раздосадован стычкой с Халатовым и вначале плохо слушал, что говорила Клава.
Лукин прислушался к Клаве. Донеслись звонко и отчетливо сказанные слова:
— «Рабочие и крестьяне, без шума и треска строящие заводы и фабрики, шахты и железные дороги, колхозы и совхозы, создающие все блага жизни, кормящие и одевающие весь мир, — вот кто настоящие герои и творцы новой жизни»…
Да это же сталинские слова! Замечательные слова! Именно так: «настоящие герои и творцы новой жизни»! Каждый руководитель обязан хорошенько запомнить эти слова. Может быть, ошибка Халатова в том и состоит, что он перестал уважать рабочих — главных героев и творцов новой жизни? Поймет ли он когда-нибудь эту ошибку?
Лукин посмотрел в зал. Несколько сот литейщиков! У каждого своя жизнь, свои интересы, вкусы, стремления. До чего же трудно руководить, организовывать, сплачивать такую массу людей! Сумеет ли он? Не рано ли его поставили начальником цеха? Не лучше ли было походить еще в сменных мастерах? Так он и сам рассчитывал, когда заканчивал институт, но партия послала сюда. А раз послали — надо работать, сколько хватит сил…
Лукин склонился к столу и углубился в доклад, с которым ему предстояло выступить после Волновой. Таблицы и сводки, рапортички и докладные должны были отразить сложную, многогранную, непрерывно движущуюся жизнь цеха. Но все это было бледное и сухое отражение сложных жизненных процессов, происходивших в литейной. Средний цех — только и можно было сказать о результатах работы литейщиков. А почему не хороший, почему не передовой?