— Ты предлагаешь работать с одним перевертыванием? — спросил Соломин.
— Предлагаю? — Алеша смутился еще больше. — Ничего я не предлагаю, товарищ начальник. Я хотел только выяснить: зачем нужно лишний раз перевертывать?
— Чего же тут выяснять? — улыбнулся Николай Матвеевич.
— Так ведь непонятно же, почему так делается…
— Эх, Звездин! Много еще есть в цехе непонятных вещей, в которых нужно разобраться… — Он еще хотел что-то сказать, но в кабинет вошли. Николай Матвеевич отвлекся, а потом сказал просто и коротко: — Иди и пробуй! Получится — подумаем, что делать дальше; не получится — ну, что ж… Пробуй!
Алеша попробовал. Он набил опоку по-новому, по-своему, — получилось. Попробовал еще раз — опять получилось. Тогда он постоял, подумал и махнул рукой, как бы прощаясь со старым способом работы. Всю смену набивал он опоки в один переверт.
Старые формовщики посмеивались и пожимали плечами: нашел, где экономить! Ну, две-три, ну, пять секунд сберег на одной форме — эка важность!
Тогда Алеша вытаскивал блокнот и показывал желающим свои подсчеты: если он экономит на переверте только три секунды, — а три секунды он экономил наверняка, если не больше, — то и тогда за смену набегает семь минут. Семь минут — это две формы. Хорошо, допустим, что это — мелочь… Но почему ее не подобрать, если она в руки дается, на пользу идет?
Многие сразу ухватились за алешин способ и работали очень даже не плохо. Кое-кто из «старичков» долго подсчитывал и прикидывал в уме и уж потом нерешительно, как бы нехотя, стал работать в один переверт. Однако нашлись и такие неподатливые, что упорно стояли на своем и не захотели работать по-новому.
Гриша Малинин, когда Алёша докладывал о своем способе на производственном совещании, недовольно и пренебрежительно фукнул носом:
— Секундочки! Такая экономия — Плюшкину под стать. Насколько я понимаю, Плюшкин — отрицательный тип…
Показал ему тогда Николай Матвеевич отрицательного типа!
Алеша резко тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя воспоминания, и взглянул вдоль ряда формовочных станков.
Вон он ворочается, Гриша Малинин! Настоящий медведь! Ему все равно, где ни ворочаться: на первом ли, на последнем ли станке — лишь бы смену отбыть…
Подружиться с ним, что ли? Может быть, удастся вытащить в люди. Парень здоровый, сильный. Прямо жаль, что такая сила пропадает для дела.
Клава давно предлагает: подойди к нему, поговори по душам, узнай, почему так вяло работает? Надо бороться за каждого человека, на хорошую дорогу выводить. Ведь нельзя же отвечать только самим за себя, надо людей тянуть за собой…
Это она правильно толкует, надо будет взяться за Гришу. Самой Клаве неудобно — девчонка, а парень, как видно, заносчивый, мнит о себе много. К женщинам относится по-старинке: «бабы».
Алеша увидел: вдоль проезда, торопливо помахивая руками, спешила сама Клава Волнова. Шла, а полы синего халатика трепетали, словно от сильного ветра. Прядка волос выбилась из-под косынки. Нахмуренная, серьезная, сосредоточенная, одним словом, — деловитый технолог, строгий комсорг.
«Ну, чего серьезничаешь?» — размышлял про себя Алеша, посматривая в свободные от работы секунды на приближающуюся девушку. «Чего, спрашивается, важничаешь? Думаешь, мы тебя без этого не уважаем? Небось, сразу поняли: девчонка с умом, работать хочет по-настоящему, трудного дела не боится, поступает всегда справедливо. Такой и подчиняться легко: знаем, старается не для себя, для коллектива».
Девушка подходила все ближе и ближе, кивая знакомым формовщикам, и, Алеша это чувствовал, не забывала взглядывать и на него. Она дошла до алешиного станка и остановилась, дожидаясь, когда он повернется к ней лицом, чтобы можно было разговаривать. В цехе стоял такой грохот, что поневоле ей пришлось прильнуть к самому алешиному уху и говорить коротко, отрывисто:
— Ты в субботу обещал эскиз, помнишь? Не сделал?
— Почему ты так думаешь? В ящичке возьми!
Клава запустила руку в ящичек на перегородке, вытащила зарисовку, расправила бумагу и погрузилась в ее изучение.
Это был набросок новой модели крышки домкрата с расширенными питателями.
Дело в том, что в литейной недавно организовали так называемую площадку брака. После завершающей контрольной операции в одном из углов очистного пролета выставляли на всеобщее обозрение выявленные за сутки бракованные отливки. Так предложила делать технический контролер Рая Рысева.