– Да, мы с ней на курсах пересекались года два назад. Так она ж в Ожоговом центре в Областной работает.
– А то я не знаю! – повысила голос Орлова. – Вот и думаю, чем бы её соблазнить, чтобы она ко мне в отделение работать пришла?
– Так квартирой и соблазняй! Я тебе точно говорю! Она сколько лет по чужим углам и съёмным квартирам мыкается, сама рассказывала, а тут сразу… Ну ладно, не сразу, но перспективы имеются?
– Думаешь?
– Попытка не пытка, а ты как заведующая должна попробовать. Она классный и серьёзный профессионал. Сын её уже давно самостоятельный, на Севере служит, с этой стороны никаких причин для отказа нет. А тут у нас ещё и замуж выдадим!
– Ой, рассмешил! Как скажешь, так скажешь! Но попробовать стоит. Ты, Фридрих Иванович, идею подал, вот сам и работай, а я пошла звонить.
– Привет передавай. Если что спросить захочет, как у лица, не занимающего должности руководящие, всегда пожалуйста. И обещай побольше!
– Я тебе сейчас наобещаю! Всё, пошла я.
Через месяц перед отъездом Орловых и всей команды лётчиков и конструкторов во Францию в отделение реанимации двугорского госпиталя пришёл новый доктор Виктория Георгиевна Брагина, занявшая освободившуюся жилплощадь инженера Алексея Рыжего и его жены красавицы Риты, которым торжественно вручили ключи от трёхкомнатной квартиры в связи с пополнением семьи двумя мальчишками-близнецами.
Часть 13
Сергей поправил очки и поднял голову. Они с Орловым «отстреляли» показательную программу на «отлично с отличием», как сказал довольный Захаров. После посадки они закатили машины на их места на выставочной площадке, и Димка умчался к Лене. Сегодня они собирались к какому-то неизвестному Виктору. Кто он такой и чем он может помочь Орловым, Сергей не знал, но был уверен, если понадобится его помощь, он не будет колебаться ни одной секунды.
– Ну как тебе обстановочка? – Миша Воронов подошёл ближе и с удовольствием осмотрелся вокруг. – Класс машины, скажи? Только думаю, что вот этот серый брат явно проигрывает нашим. У него крыло слабее и на виражах он отстаёт. Но хорош, зараза! И «сарай»* этот тоже ничего, вместительный, только вот неуклюжий до тошноты, как та пиндосовская коломбина*, что у нас на базе в пустыне садилась.
– А кто после нас ждёт светофора**, Мишка?
– Немцы. Я так понял, что у них тот смешной малый с усами Фридрих Кеслер будет их «Тайфун» показывать. Кстати, я вчера удивился, когда он с нами заговорил, так по-русски «шпрэхать» может только потомок русских.
– Да у него вроде предки из Курляндии, может, кто-то и из наших был, – пожал плечами Сергей, внимательно осматривая трибуны со зрителями.
Миша скосил взгляд на него и тихо бросил:
– Не в ту сторону смотришь, она левее, под козырьком, – и он кивнул головой в сторону их делегации. – Парни скоро будут, командир сказал, что на трибунах только конструкторы остаются, мы все на поле рядом с машинами. Смотри, пошёл Фридрих. Как оторвался, а? Молоток Федя!
Они прикрыли глаза ладонями от слепящего солнца и молча наблюдали, как немецкий лётчик выполняет разные фигуры пилотажа, виртуозно управляя тяжёлой машиной. Когда самолёт на малой высоте выходил из виража, Сергей замер и вдруг громко закричал:
– Да твою же мать! Мишка, он сейчас на нас пойдёт! Мужики, в сторону!
Его крик был еле слышен из-за рёва резко снижающегося самолёта, который прошёл низко над землёй и вдруг задрал нос и устремился в небо. Воронов остановился и затаил дыхание, надеясь, что всё образуется, но уже почти поднявшись вертикально вверх, самолёт задел землю хвостом, нос его дёрнулся, и тяжёлая машина начала медленно заваливаться на бок.
– Прыгай! – заорал Соколов неизвестно кому, рванувшись к месту аварии.
– Серёга, стой! – Воронов схватился за голову, отворачиваясь от яркой вспышки загоревшегося топлива. Во все стороны брызнули фонтаны горящего керосина и обломки разбившегося самолёта. В последний момент перед оглушающим взрывом Сергей и Михаил увидели отброшенное взрывной волной катапультное кресло. Соколов остановился на мгновение, проследив взглядом за резко раскрывшимся за счет горячего воздуха парашютом, и бросился в сторону пожарища.
– Серый, куда? – Воронов сделал несколько шагов, но остановился, закрываясь от обжигающего жара полыхающего самолёта. – Падай, Сокол, падай! Я помогу!
Сергей резко шагнул в сторону, переворачивая на себя пластиковую бочку с водой, и упал на землю, стараясь доползти до бездыханного лётчика, что лежал без движения. Закрываясь от ревущего пламени, он пытался захватить стропы парашюта, но ладонь натыкалась только на горячий песок. Сквозь рёв и грохот пожара он услышал сирены пожарных машин и в этот момент всё-таки ухватился за парашют и потащил шёлковую ткань на себя, упираясь спиной в землю. Рядом раздался уверенный голос Воронова: