– Леночка, а с тобой всё хорошо?
– А что?
К ним подошла Дарья Николаевна и тоже удивлённо подняла брови.
– Леночка, милая моя, ты уверена, что бутерброд со шпротным маслом и апельсин вполне совместимы?
Лена в недоумении опустила глаза и поняла, что Дима прав – несколько секунд назад она откусила бочок у корзинки с рыбной закуской, закусив его долькой апельсина.
– Дима? Ты… но я… но мне показалось… это вкусно.
Дмитрий широко улыбался, глядя, как она облизывает свои пухлые губы. Лена вдруг уткнулась носом в грудь мужа, с трудом сдерживая счастливые слёзы, и услышала тихий голос свекрови:
– Поздравляю вас, дети, – она обняла сына и невестку, шмыгнула носом и вдруг распахнула глаза и добавила: – Опять без врача. Это просто… нет слов! – после чего они громко рассмеялись.
Часть 16
Миша с тоской посмотрел на шахматную доску.
– Ладно, сдаюсь! – протянул он и откинулся на спинку низкого дивана в лётном домике. За окном светило яркое солнце, кусты сирени выбросили первые клейкие листочки. – Что-то долго Серёга не звонит. Я даже нервничать начинаю.
– Слышь, нервный, – отозвался Ястребов, – смотри, намотает Лидка твои нервы на кулачок.
– Это ерунда, нервы хоть и не восстанавливаются, но крепкие, как канаты, нам не привыкать, – лениво бросил Воронов.
В это время громко зазвонил телефон. Воронов схватил трубку и бросил только одно слово:
– Ну?
Затем он нажал на кнопку громкой связи и раздался счастливый голос Соколова:
– Сын у меня! Сын!
Ястребов показал большой палец, Воронов удовлетворённо кивнул, и только Орлов снисходительно просмотрел на друзей и с улыбкой бросил:
– Бракодел! А вот у нас с Леной…
– До-о-чь! – хором перебили его друзья.
Соколов рассмеялся и закончил разговор:
– Всё, мужики! Я скоро буду, меня всё равно к Алёнке не пустят, сказали завтра приезжать. Сань, спасибо вам с Наташей огромное, всё пригодилось как нельзя лучше. Орлов! – громко позвал он, Дмитрий поднял брови, слушая друга. – Теперь твоя очередь тропинки протаптывать!
– Ладно, ладно, за нами не заржавеет. Ещё месяц – и разбавим мы с Леночкой вашу мужицкую компанию.
Соколов вздохнул и тихо проговорил:
– Спасибо вам, парни, за всё спасибо.
Орлов переглянулся с Вороновым и Ястребовым и бодро сказал:
– Отдыхай, Серёга, пока есть возможность. Ждём тебя через два дня. Серёж, а как сына-то назовёте?
– Павлом, Димыч. Вы же знаете, я Пашке Коршуну жизнью обязан, если бы он тогда на себя ракету не принял, мне не жить. Потому я и за тебя мстил. Да и дед у нас Павел, тот ещё молоток. Ну, пошёл я.
Воронов выключил телефон и вопросительно оглядел друзей:
– Я не врубился что-то. А за что он нас благодарил-то?
– Думаю за то, что приняли мальчишку-сироту, Миш. Мне кажется, что Серый только сейчас, с рождением сына почувствовал себя нормальным семейным человеком.
– Ты думаешь? Не знаю, для меня он всегда был другом, отличным курсантом, офицером, лётчиком. Никогда не задумывался, что он всё ещё переживает нечто подобное.
– Миш, мы хоть и учились как все, но мы всю жизнь были сыновьями, а Серёжка матери не знает, и вся его жизнь – это мы и наши, заметь, родители.
Воронов недоверчиво посмотрел на Орлова:
– Неужели ты думаешь, что Серёга до сих пор…
– Да, Миш. Понимаешь, учиться и служить далеко от родителей – это одно, а вот знать, что таких людей, родных и любящих тебя, какую бы глупость ты не сотворил, нет на этом свете – это совсем другое. Вот твои родители живут и работают за границей, видитесь вы тоже нечасто. Но они же приехали на вашу с Лидой свадьбу! А Серёжка не ждёт ничего и никого, и только Алёнка с командиром до сегодняшнего дня были его семьёй. Поэтому и Павел будет для него центром этой Вселенной. А что ты про нервы и Лиду говорил?
Воронов поднял брови и ухмыльнулся:
– Пока я её в роддом вёз, она мне такого наговорила, что я в Двуреченск приехал в матах, как ёжик в яблоках!
– Что, так сильно ругалась? – Ястребов прикусил губы, чтобы не рассмеяться.
Миша глубоко вздохнул и с улыбкой сказал:
– Самое приличное из всего ею сказанного было пожелание, чтобы у меня… кхм… как бы это помягче сказать? Короче, чтобы у меня на одном месте всё бантиком завязалось, иначе сама оторвёт!