– Везучий ты, чёртов сын, Орлов! Надо же, как тебя вывернуло, а ты небольшим шрамом отделался! И кто тот кудесник, что тебя к жизни вернул? А то ведь смотреть было страшно на тот кусок льда, что тут шарахался по базе!
Потом он искал её, писал, отправлял официальные запросы, но врача Элен Виардо не было ни в одной гуманитарной миссии. А после, уже перед возвращением домой они узнали о страшной судьбе медиков, спасших русского лётчика. И у Орлова не осталось ничего, кроме неба…
_______________________________________________________________________________________
*Намордник – кислородная маска
**Расчёска – СУ-25
***Сушка – реактивный самолёт ОКБ Сухого
Часть 3
Руководитель полётов полковник Захаров прислушивался к разговору за своей спиной. Зимняя рыбалка, что так привлекала фанатов этого вида отдыха, откладывалась из-за сильных морозов. Как и любимая некоторыми охота. Только и оставалось, что вспоминать и хвастать своими прежними достижениями. В динамиках послышался шум работающих двигателей и голос Грачёва.
– Вышка, я полста первый. Задание выполнил, все системы работают в штатном режиме.
– Полста первый, вас понял. Андрей, как машина?
– Нормально, командир. Сегодня как никогда, будто послушная женщина.
– Хм, – Павел Констатнтинович мотнул головой, радуясь хорошему настроению и удачному полёту. – Давай домой, ждём на второй полосе.
– Есть, командир.
За его спиной кто-то тихо рассказывал, как прошло открытие охотничьего сезона, а Захаров думал о дочери и её будущем. В маленьком городке не скроешь ни свои поступки, ни свои симпатии. Правда, говорят, что Андрей уже не встречается с той другой, Мариной, кажется. Во всяком случае вместе их не видели уже давно, но где гарантии, что и дальше он не будет изменять Алёнке? Эх, дети, дети! Ну ладно, на сегодня закончили, минут через двадцать Андрей будет дома.
– Вышка, я полста первый, – голос из динамика прозвучал приглушённо и медленно, будто с ними разговаривал не совсем трезвый человек. – Отказ выпускного клапана, произошла разгерметизация кабины.
Захаров резко развернулся в кресле и нажал кнопку тревоги. Офицеры, находящиеся в помещении руководителя полётов, быстро набирали телефоны аварийных служб, медчасти и госпиталя в Двуреченске.
– Полста первый, доложите обстановку.
– Выш…ка, я полста первый. Высота семь, давление пятьсот семьдесят, температура минус… двадцать. Голова болит, плохо вижу.
– Андрей, уходи вниз, слышишь! Уходи на три километра. Кислород!
– Командир, при резком снижении он может потерять сознание, – сказал кто-то из офицеров.
– Он и так его потеряет, у него в запасе минут пятнадцать на такой высоте.
Боковым зрением он увидел машину «Скорой помощи», что вывернула из-за дальних ангаров. Господи, доча, Алёнка! Лишь бы ей никто не сообщил, это будет для неё ударом. Лучше потом, когда всё будет ясно.
– Вышка, снижаюсь, давление повышается. Система не запускается*. Холодно. Очень холодно.
– Слышу тебя, говори, Андрей, только говори.
– Вижу полосу, сажусь.
Все молча уставились на полосу, на которую под каким-то странным углом, будто его сносило ветром, садился самолёт. К нему мчались пожарные машины, за ними тревожно ревела «скорая».
– В госпиталь сообщили?
– Так точно, дежурный реаниматолог звонок принял.
– Фамилия?
– Грачёва, командир.
– Кто-о-о? – Захаров замер, оторвав взгляд от взлётной полосы.
– Да, Грачёва Лидия Сергеевна. Командир, сегодня сестра Андрея дежурный врач.
– Ладно, потом разберёмся.
В это время Егор вытащил тело лётчика и аккуратно передал его стоящим внизу техникам, через несколько минут машина «скорой» скрылась с глаз.
– Дежурный офицер, доложить о неисправности.
– Есть, товарищ полковник.
– В КБ не звонить, я сам. Лишь бы выжил…
***
Миша Воронов нервно шагал по широкому вестибюлю двуреченского госпиталя. Андрей уже больше трёх часов находился в реанимации, куда никого не пускали, а на все вопросы звучал только один ответ – «состояние крайне тяжёлое, идут реанимационные мероприятия». Когда в очередной раз открылись двери, Воронов сквозь тёмное тонированное стекло увидел, как в длинный коридор со множеством дверей вышла невысокая девушка и тяжело села прямо на мраморный пол, согнув колени и спрятав лицо в ладонях, опираясь спиной на стену. Затем она сорвала с головы голубую прозрачную шапочку, освобождая пышные белокурые волосы, и с силой схватилась пальцами за светлые пряди. Миша смотрел на эту девушку, понимая, что произошло что-то непоправимое. В этот момент в коридор вышла высокая стройная женщина и села рядом с девушкой, что-то тихо говоря ей на ухо. Девушка кивала и отрешённо смотрела на свои пальцы, нервно теребящие медицинскую шапочку. Потом они обе встали и ушли куда-то вглубь отделения.