Дверь в зал отворилась, и в заполненное людьми помещение ворвалась молодая девушка с длинной косой. Дмитрий прищурился и оглядел её с ног до головы. Простоватая, небольшого роста, в какой-то несуразной шубе из искусственного меха почему-то розового цвета. Она быстро прошла в центр и вдруг упала перед гробом на колени, прислонилась к нему лбом и начала громко причитать, выкрикивая что-то о любви, детях, будущем. Грачёва безучастно смотрела на девушку. Дмитрий растерянно оглянулся и увидел кривую улыбку на губах мамы Даши. В следующий момент она сделала несколько быстрых шагов и рывком подняла пришедшую девушку, буквально выталкивая её в боковую дверь.
– Это кто? – ошарашенно поинтересовался Орлов.
– Это и есть Андрюшина зазноба, – прошипел подошедший Соколов, презрительно провожая взглядом сопротивляющуюся в руках Дарьи Николаевны девушку. – Хоть бы постеснялась перед его матерью спектакли разыгрывать. Упс, мужики, а вот теперь приготовились. Командир и Алёна пришли.
Они повернулись к входной двери, где стоял Захаров, поддерживая под руку дочь. Казалось, что все жизненные силы покинули эту темноволосую красавицу, на лице которой жили только измученные слезами и бессонницей глаза. Она сделала пару шагов и остановилась, не в силах подойти ближе.
Тамара Ивановна медленно повернула голову в её сторону и начала шарить в воздухе руками, будто искала невидимую опору.
– Тамара Ивановна, здравствуйте…
Грачёва наконец схватила дочь за руку и задушено прошептала:
– За что?.. Зачем? – затем поднялась и громко произнесла: – Как они посмели, Лида?.. Так называемая невеста и её папаша! Это ты во всем виновата! Ты! Это ты создала того монстра, что убил моего сына! Вон! Убирайтесь оба! Вон!
– Тома, успокойся! – пробормотал жене на ухо Сергей Леонидович. – Алёна ни в чём не виновата.
– Тамара Ивановна, нам обоим Андрей был очень дорог. Мы бы хотели попрощаться с ним. Ваша скорбь – и наша скорбь тоже, – твёрдо произнёс Захаров и успокаивающе погладил дочь по плечам.
– Вы же знаете, как я любила его, – сквозь слёзы прошептала Алёна.
– Любила? И сделала всё, чтобы он погиб, летая на этой дрянной машине!
– Мама, – Лида сделал шаг вперёд и обняла мать.
– И она виновата не меньше, чем тот, кто позволил моему мальчику сесть в этот проклятый самолёт. Это все вы виноваты, – она обвела безумным взглядом стоящих офицеров и конструкторов. – Если бы не вы все, мой мальчик был бы жив. Мы бы веселились, танцевали, пили вино. Но вы сделали так, что он умер, а вы все живёте! И ты, и ты, и вы все! – Грачёва обвела взглядом конструкторов и испытателей, задержавшись взглядом на своём муже и Орлове-старшем.
Алёна прижалась к отцу и плакала навзрыд, Орлов и Соколов подошли к Александру Дмитриевичу, который украдкой поглаживал грудь в области сердца. Воронов шагнул в сторону Грачёвых, Лиды и Сергея Леонидовича.
– Мама, успокойся! – Лида со слезами на глазах пыталась хоть как-то загладить брошенные слова, но Тамара Ивановна вдруг резко повернулась к ней и закричала:
– Не успокоюсь! Не успокоюсь, пока здесь находятся все эти люди, убившие моего сына. И ты!
Лида вздрогнула и отшатнулась от матери.
– Ты! Ты и твои врачи, твоя распрекрасная Лена! И ты, – ткнула пальцем в сторону вернувшейся Дарьи Николаевны. – Вы не смогли его спасти! Вы все хотели его смерти! Все!
Лида спрятала лицо в ладонях и резко отвернулась, попав в сильные руки Миши Воронова, что прижал её к себе, обхватив ладонями плечи и голову, стараясь как можно крепче обнять, чтобы заглушить ядовитые слова матери. Но Лида вырвалась и побежала к двери, стараясь глотнуть морозный воздух. Она рванула на себя тяжёлую дверь и столкнулась с невысокой девушкой в коротком полушубке и пушистой вязанной шапочке. Лида уткнулась ей в плечо, что-то бормоча и мотая головой, девушка обняла её и увела, говоря что-то успокаивающее. Двери за ним закрылись, и наступила оглушительная тишина. Через несколько секунд раздалась тихая прощальная мелодия, Тамара Ивановна осела на стул и широко распахнутыми глазами смотрела на высоких молодых людей в форме, что медленно понесли её сына в последний путь. Она тяжело поднялась и пошла вперёд, не глядя по сторонам и не замечая никого и ничего. Она потеряла любимого сына, ей незачем было жить.
Похоронная процессия медленно двигалась по широкой аллее. Где-то звучала печальная музыка, шумел ветер в голых кронах уснувших деревьев. Люди молча шли по заснеженной дороге, и каждый думал о своём. Орлов подошёл к родителям и оглянулся по сторонам.