- Нет.
- Какая красота! Ни телевизора, ни сотового! Хоть поживу по-человечески! Даже не думала, что сохранились такие места в природе.
- Да вот, есть такие...
- А БИЧи-то ещё не перевелись?
- Не перевелись, - смеялась хозяйка. - есть ещё такие.
- Много?
- С десяток, наверное.
- В моё время их всего четверо было... План-то большой у леспромхоза?
- Я этим не занимаюсь. Знаю, что работаем хорошо, премии ежемесячно получаем.
Голова кружилась не то от водки, не то от свалившейся удачи. В общежитии, видно, недавно был сделан капитальный ремонт, так как рамы на окнах были новые, и полы покрашены, и в туалете, коридоре и кухне была свежая покраска, и газовая плита стояла четырёхконфорочная, а раньше были только с двумя горелками.
Утром они вместе вошли в приёмную. Директор уже был на месте.
- Он с семи сначала бригадиров, рабочих принимает со своими проблемами, в половине восьмого у него мастера свои дела обсуждают перед работой, а с восьми около получаса начальники участков собираются. Потом он завтракает в столовой и отправляется по участкам. Давайте садитесь за компьютер, сразу и начнём осваиваться.
Она быстро разобралась с меню, уже и приказы были готовы, как дверь в приёмную распахнула высокая неряшливо одетая женщина, опираясь на бодожок, не поздоровавшись, сходу вошла к директору, не соизволив прикрыть за собой дверь.
- Это же Дуняшка! - Удивилась Марта.
- Ага.
- Она ещё живая!
- Не говори...
А та уже гремела своим голосом, что-то требуя от директора, не взирая на собравшихся в кабинете начальников:
- Какая я тебе баба Дуся, если я ещё .буся! - Слышался её нелицеприятный смех на слова директора, который обратился к ней, видимо, не надлежащим образом.
- Алла Тарасовна! - Не могла она скрыть удивление. - Это сколько же ей лет?
- Чёрт его знает. - Прикрыла дверь в кабинет директора.
- Она всё на том же хуторе живёт?
- Ага. Одна! Представляешь!
- Там и раньше-то, помню, всего пять дворов оставалось... Мы частенько к ним за сливами, грушами ездили.
- Егор Александрович столько раз предлагал ей в наш посёлок перебраться -- не соглашается. Правда, водители наши её не забывают, навещают, помогают. Столько историй я про неё за год наслушалась!
- Про неё и раньше байки ходили всякие...
- Один тут весной рассказывал, что застал её лежащей в гробу среди пятитысячных купюр. "Подхожу, говорит, рука сразу потянулась к деньгам. А она как захохочет! Я чуть с ума не сошёл!"
- И что?
- Мне кажется, они договорились. - Смеялась секретарша. - Мужикам-то ведь безразлично, кого трахать, тем более за деньги.
Всей гурьбой от начальника выходили посетители. Дуняшка, хохоча, что-то рассказывала, размахивая своим бодожком, она, оказывается, и без своего приспособления легко справлялась со своей несгибаемой походкой.
- Пойдёмте, Марта Никитична, наша очередь настала появиться на глаза директору.
АНЕКДОТ.
- Встать! Суд идёт!
Все присутствующие встали. На правой стороне от прохода -- податель иска с перебинтованными руками, заклеенными лбом и ухом, с протезом на шее еле-еле поднялся, опираясь одной рукой на костыль, другой -- на жену, видимо. Там же -- его многочисленное семейство. С левой стороны от прохода -- единственный гражданин, высокий, седоватый у висков, в костюмчике "с иголочки", как говорят про таких, в галстуке.
- Прошу садиться.
С правой стороны заскрипели сидения. Оказывается, остались ещё в 21-ом веке такие доисторические деревянные сидения, скомпонованные меж собой квартетами, на коих устраивались сейчас защитники потерпевшего..
- Разбирается дело по иску гражданина Сидорова Андрея Климовича о нанесении ему увечий гражданином Семёновым Семёном Семёновичем в квартире последнего днём двадцать девятого февраля сего года.
- Ошибочка, господин судья! - Встал подозреваемый в обвинениях. - Из моей квартиры данный гражданин, простите, не запомнил его имя-отчество, вышел в полном здравии, чистый, сытый, одетый, полностью удовлетворённый и с улыбкой на лице.
- Вы можете это доказать?
- Да! У меня с собой видеокамера, которая запечатлела сцену выхода.
- Передайте её суду.
- Пожалуйста.
- И расскажите, как было дело, доложите собравшимся свою версию произошедшего.
- Я вернулся домой раньше обычного, открыл дверь своим ключом -- в прихожей меня встретил совсем голый вот этот гражданин, простите, господин судья, не запомнил его имя-отчество, и самое главное -- он был в одних моих домашних тапочках! Заметьте, господин судья, я ему ничего не сказал... Сами видите, камера всё запечатлела. - И, взглянув в сторону перебинтованного, усмехнулся. - Голодранец, ё. твою мать! -
Он мылся в моём джакузи! Заметьте, господин судья, я, увидев это, и тогда ему ничего не сказал... - И, взглянув в сторону избитого, презрительно так. - Грязнуля, ё. твою мать! -
Конечно, он знал, что джакузи поднимет ему настроение и вернёт к жизни обременённое жиром тело, и вот -- он на пианино трахает мою жену! Все записи у вас перед глазами, господин судья. Я ему по этому поводу ничего не сказал... - И сквозь зубы процедил. - "Пианист", ё. твою мать! -
Он сидел почти целый час на моём хрустальном унитазе! Заметьте, господин судья, я ему тогда ничего не сказал... - Засранец, ё. твою мать! -
Он сидел за моим богатым столом, ел ложками красную икру! Мы люди гостеприимные, господин судья, я ему ничего не сказал... - Презренно ухмыльнулся. - Обжора, ё. твою мать! -
Он из моего холодильника смаковал моё вино! Заметьте, господин судья, я ему ничего не сказал... - Издевательски опять глянул на изувеченного им. - "Дегустатор", ё. твою мать! -
Но меня очень огорчило, когда вот этот гражданин, никак, простите, не запомню его имя-отчество, выходя из моей квартиры, улыбаясь до ушей, похлопал меня по плечу и сказал: "Спасибо, друг!". "Друг" нашёлся, ё. твою мать! - Сплюнул сквозь зубы в сторону. -
А то, что он захотел сосчитать своими рёбрами ступеньки с последнего по первый этажи, свернул себе шею, переломал себе руки, ноги, собирал свои зубы между этажами -- я тут ни при чём! Это уже не моя территория!
- Гражданин Сидоров, у вас есть свидетели того, как вам наносили травмы?
- Ну... Разве только его жена...
- Нет! - Засмеялся высокий. - Она не присутствовала при твоих кувырканиях, так как осталась в квартире после того, как ты покинул прихожую. Камера это показывает, господин судья?
- Да, показывает.
- Ловелас, ё. твою мать!
ОДИН.
Она не пошла через гору по дворам пятиэтажек. С тех пор, как вышла на пенсию, она забросила этот скоростной путь, ей некуда было спешить. Шла в туфельках на невысоких каблучках под затяжным осенним микроскопическим дождём по прямым тротуарам, покрытым скользкими листьями, что останутся на всю зиму до самых майских субботников -- дворников принимали ведь в ЖКО только на лето, а зимой освежал всё вокруг только снег.
Вчера она похоронила старшую сестру, у которой была только одна забота -- как без неё будет жить её сынок. Та сама сумела позвонить ей, сказала только два слова:
- Августа... Приходи...
Это было в шесть утра. Она застала её живой. Та разжала ладонь с деньгами. Пыталась уже не первый раз сказать, чтобы похоронили рядом с мужем, что смертное лежит в тумбочке... Спросила, где Олег.
- Спит ещё, - пришлось соврать, так как он был пьянёхонек и храпел в кухне за столом.