В литературе дело Медведева продолжают сейчас его боевые друзья. Александр Лукин в соавторстве с Д. Поляновским написал книги «Сотрудник ЧК» и «Тихая Одесса». Две интересные книги — «Записки партизанского врача» и «Чекист» издал врач отряда Альберт Цессарский. Из книги «Чекист» мы узнаем много биографических подробностей о Дмитрии Медведеве, как формировался его характер.
Книгу «Шла война народная» о подвигах славных разведчиков отряда Медведева написал бывший партизан этого отряда Николай Струтинский. Содержательную книгу «Прыжок в легенду» издал Николай Гнидюк. В ней глубоко показываются тонкости разведывательной работы Героя Советского Союза Николая Кузнецова.
Творчество боевых побратимов Медведева — это думы отважных, бывалых, проверенных в боях людей, их книги учат мужеству, бесстрашию, патриотизму. И каждая новая книга медведевцев является одновременно как бы литературным памятником воспитателю многих славных чекистов — Дмитрию Николаевичу Медведеву — человеку с горячим сердцем, отдавшему всю свою жизнь служению Отчизне.
ВАСИЛИЙ ГЛОТОВ
СЫН УКРАИНЫ
Есть такая легенда: «Жил один человек, презирающий жадность и насилие. С людьми он говорил редко: всегда был занят работой. Злые и завистливые говорили о нем: «Он горд и эгоистичен». И некоторые верили. А после смерти этот человек оставил им завещание: «Я любил вас, люди, и желал вам добра. Возьмите и поделите между собой все, что я нажил своим честным трудом».
Эта легенда похожа на жизнь благородного сына Украины Гаврилы Ивановича Осадчего — мужественного и неутомимого солдата невидимого фронта.
Гаврила Иванович любил людей и делал все, чтобы не подвергнуть наказанию честного человека и не проглядеть свирепое лицо врага, прикрытое личиной добропорядочности. Молодым чекистам он нередко говорил:
— Враги ненавидят и боятся нас. Значит, мы действуем правильно. Только не нужно забывать одного положения: чем опытнее агент противника, тем он коварнее и неуловимее. Для разоблачения его мы должны иметь большие знания, терпение и классовое чутье. Враг, как хамелеон, способен перекрашиваться и подделываться под «друга».
Перед войной немецкая разведка усиленно пыталась засылать в наш тыл своих шпионов и диверсантов. Пограничники потеряли счет тревожным ночам, работники органов госбезопасности находились на посту днем и ночью. Гаврила Иванович все реже бывал дома, часто недосыпал, но на усталость никогда не жаловался. Вспоминая эти дни, товарищ Осадчего по совместной работе, Александр Герасимович Лихоузов рассказывает:
— Это были беспокойные дни. Но Гаврила Иванович никогда не отчаивался. Он оставался самим собой: спокойный, волевой, даже немного медлительный, он знал наверняка, какое следует ему принимать решение при разработке и проведении операций.
Началась война. Советские войска отходили на восток. С ними вместе уходил и Гаврила Иванович.
И вот — окружение. Случилось это совсем неожиданно. Его и еще двух чекистов направили на важное задание. Они сели в автомашину и выехали в районный центр.
Был уже вечер. На поля и перелески опускались голубые сумерки, а слева краснел еще огромный кусок неба: там недавно скрылся раскаленный диск солнца. В низинах дымился редкий туман. Навстречу плыла прохлада.
Вскоре впереди показался хуторок, а недалеко от него — танки. Они перерезали дорогу, Гаврила Иванович пристально посмотрел на машины и, взглянув на шофера, сказал:
— Глуши мотор, браток! Нужно сначала узнать, чьи это танки.
— Что вы, товарищ начальник! — улыбнулся шофер. — Я отсюда вижу, что это наши машины. Я вчера был здесь, не могла же наша дивизия уйти за день…
— И все-таки нужно узнать.
— Хорошо! — выключая мотор, проговорил шофер. — Вы подождите в машине, а я схожу и разведаю.
— Разрешите отправиться втроем! — обратился к Осадчему младший политрук Иванов.
Глядя из кабины вслед товарищам, он подумал: «Надо спешить. Уже наступает ночь, а до места назначения более десяти километров». И вдруг послышалась длинная раскатистая пулеметная очередь. Шофер и оперуполномоченные словно споткнулись, упали на дорогу. «А может, это предупредительная очередь? — размышлял он. — Подожду». Но товарищи не поднимались. От танков по направлению к машине двинулась группа солдат в комбинезонах. Все было ясно: впереди враг.
Открыв дверцу кабины, Гаврила Иванович скатился в кювет, потом пополз в рожь и, ловко работая локтями и коленями, направился в сторону леса. Позади не раздалось ни выстрела, ни окрика. Значит, фашисты не заметили его.
На опушке леса зачернело несколько домиков. Недалеко от них, в лощинке, сидел мальчик, рядом паслась корова. Осадчий подошел к пастушку. Тот, увидев командира Красной Армии, поднялся.
— Сиди, дружок, сиди! — тихо проговорил Гаврила Иванович, стирая пот с лица. — Немцев нет у вас?
— Пока нет, — ответил мальчик. — А в тех селах уже немцы орудуют. Сейчас я позову отца, он все расскажет.
Подросток скрылся и вскоре подошел вместе с отцом. Подмышкой он держал какой-то сверток. Поздоровавшись, колхозник заговорил медленно, озабоченно:
— Наши ушли отсюда еще в полдень. Теперь немцы заняли и села и дороги. Вот я принес вам комбинезон сына-тракториста. Переодевайтесь и — в лес. Сын-то мой тоже ушел.
— Спасибо! — сказал Осадчий, поверив в доброжелательность нового знакомого. — Последую вашему совету. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Конечно! — ответил колхозник. — До свидания!
Четыре ночи и дня пробивался Гаврила Иванович на восток. Голод обессилил его. Он даже не мог перебежать поляну возле большой дороги, по которой немцы гнали задержанных людей на железнодорожный полустанок. Осадчего схватили и втолкнули в группу измученных пленников. Гнали их целый день под палящими лучами солнца. Фашисты пристреливали тех, кто не выдерживал зноя и в обморочном состоянии падал на дороге.
Увидев зверское отношение фашистов к пленникам, Гаврила Иванович напрягал последние силы, шел. «Погибнуть вот теперь было бы очень глупо, — думал он. — Я должен сражаться с врагом. Слишком много уже они пролили нашей крови». Рядом идущие товарищи поддерживали его под руки, и он продолжал идти в неизвестность.
Жара спадала. А перед закатом солнца их привели к лагерю и загнали за колючую проволоку. Прошел день, второй. Люди изнывали от жажды и голода. Наконец, подошел молодой унтер-офицер, с улыбкой посмотрел на узников и сказал:
— Кто хочет есть — пусть завтра утром выходит на работу. Вот эти штабеля бревен нужно перенести к железной дороге.
На рассвете началась трудная работа. В напарники Гавриле Ивановичу попался молодой, сильный парень. Кругом расстилалось большое кукурузное поле, за ним — лес. Несколько тяжелых бревен уже отнесли они на полустанок. На обратном пути срывали кочаны кукурузы и жадно съедали их. В обеденный тридцатиминутный перерыв конвоиры выдали им по кружке сырой воды и по сто граммов черного хлеба. Теперь Гаврила Иванович хорошо уже знал своего напарника, спросил его:
— Скажи, Микола, ты хочешь жить?
— Конечно! — ответил парень. — Кто же не хочет жить?
— Тогда бежим, — тихо предложил ему Осадчий. — Здесь через два дня мы погибнем. Одно спасение — бежать! Только давай сразу договоримся: ты моложе меня и должен выполнять мои указания. Обстановка сам видишь какая.
Микола согласился. Вечером, когда в полях сгустились сумерки, а охранники тоже уже еле передвигали ноги, Гаврила Иванович и Микола донесли до места очередное бревно и, бросив его, нырнули в кукурузу. Никто не окликнул их. Пригибаясь, они побежали от полустанка на север, изредка останавливались и прислушивались, нет ли за ними погони. В конце кукурузного поля Осадчий решил передохнуть и дождаться полной темноты. Вскоре послышался немецкий говор, очевидно, солдаты фашистской охраны шли принимать посты. Потом раздался лай собак. Это было так близко, что Осадчий перевел дыхание и мысленно сказал себе: «Теперь все! Кончились наши мучения».