Но, возвращаясь к психически больным, есть люди, на которых не действуют ни разговоры, ни уголовный кодекс. Преступник нарушает законы ради конкретной цели, а эти кадры не имеют ни цели, никакой либо логики объясняющей их действия. В новом Петербурге, на уровне магазина Сави, ведет свою деятельность семейка, состоящая из бабушки, мамы и сына. На вид люди как люди, но… Эта семейка держит в страхе все магазины. Семейка заходила в магазин и устраивала сцены. Ребенок старательно портил товар и громил витрины. Когда же персонал предпринимал спасти имущество своих хозяев, тут подключались мама с бабушкой. Женщины начинали кричать на работников, обвинять в избиении их сынулички-внучика, в нападении на них самих и нанесении тяжких телесных повреждений. Персонал в шоке забивается в угол, ни мальчишку, ни женщин они и пальцем не трогали. Клиенты в ужасе. В результате в книге жалоб три страницы расписаны кровавым противостоянием клиентки с «кровожадным» персоналом. Сотрудники лишаются зарплат, многие увольняются, кто-то посещает психологов. Хозяевам наплевать, а за испорченное имущество расплачиваются сотрудники. А тут открылся магазин «Виверна», ставший карателем для подобных моральных уродов. Первый раз орущих дамочек вывели под конвоем патруля и охраны уровня. Второй раз закончилось арестом и лишением родительских прав. Чем руководствовались женщины, не понятно. Лишённые единственного ребенка, по сути еще и единственного мужчины, женщины не прекратили своё безумство. Третий раз стал для них роковым. Стоило двум «кровососкам» засветиться в одном из магазинов в секторе, началась цепная реакция. До Сави быстро дошла информация от «товарищей по несчастью». В «Виверне» женщин встречали с распростёртыми руками. Стоило им начать своё шоу их тут же повязали. Доказательств против семейки было предостаточно, судебные дела прошли быстро. О результате своей законопослушности и справедливости Сави не знает, но женщин более не видели. Кто-то поговаривает, что дамочек упекли в психушку или в тюрьму. Другие говорят о казни, кто-то о пожизненной финансовой расплате. Кто-то видел дамочек в глубинах метро среди больных в изолированных тоннелях. Почему эти женщины так себя вели? Почему, лишенные ребенка, возвращались? Какую цель преследовали? Где логика? Ответа так никто и не получил, даже суд.
После всех этих пережитых историй выходка Ризы не стала особенной. Сави даже не задумалась, где перешла дорогу Ризе, и как она связана с Гидеоном. Единственное, что осталось от этого конфликта, так это испорченное настроение. Если бы Сави только знала о знакомстве девушки с Гидеоном, то в голове тут же начался ворох мыслей. Она бы обозлилась на мужчину за то, что не обезопасил ее от своих поклонниц. Ей меньше всего хотелось стать жертвой чьей-то ревности и героиней криминальных сводок, а еще меньше серьезных разговоров с Гидеоном о его женщинах. Более того нахлынули бы приятные воспоминания, которые в данный момент были не уместны в, наконец-то обретенном, спокойствии одиночества. Начались бы слёзы и самонакручивание, душа и тело требовали внимания Гидеона. К счастью этого не случилось и Сави лежала в пальто на кровати, уставившись в невидимую точку на потолке, и молча злилась на Ризу и испорченное настроение.
Молчаливое бичевание всего и вся нарушило, возникшее из не откуда, напряжение. Сави чувствовала постороннее присутствие, словно кто-то за ней наблюдает. Она медленно обвела глазами комнату. Ни двери, ни шкаф-купе не вызывали подозрение. Лишь окно на мгновение задержало на себе взгляд, но тут же потеряло к себе интерес. Что-то было не так. Сави вновь взглянула на окно. Ничего. Она медленно перевела взгляд с окна вниз на комод. На комоде стоял открытый ноутбук. Сави лихорадочно вспоминала сегодняшнее утро.