Как долго Банши буду петь, никто не знает. Во избежание смертей среди гражданских и жителей «Левиафана» немедленно организовали небольшие группы из не поддавшихся гипнозу людей в сопровождении андроидов с примитивным ИИ. Поглощённых ужасом людей отлавливали и накачивали снотворным. Андроиды покорно уводили успокоенных и находящихся в состоянии эйфории людей в оборудованные помещения, ставили питательны капельницы и обеспечивали круглосуточно наблюдений.
Тех, кто работает в глубинах лаборатории, пение не застало. Здесь во всю кипела работа. Дядя боролся за жизнь Арени. Её тело погрузили в бак с питательным раствором. По тонким трубкам, через иглы в вены поступали наниты вперемешку с раствором, аналогичному в баке. Легион гнал микроскопические машины по телу женщины, управлял ими. С первой же капельницей наниты устремились к мозгу, обволокли его. Они стимулировали его, поддерживали в нем жизнь, питали его кислородом и питательными веществами. Когда сердце остановилась и кровь застыла в венах, мозг был полностью изолирован. Разу Сави жил, но находился в состоянии комы.
Белые халаты с замиранием сердца наблюдали за процессом реанимации женщины. Следили за передвижением нанит и изменением тела. Никто и не догадывался, что вместе с ними наблюдает, находящийся взаперти за массивными дверями, Легион. И все что происходит с Арени контролирует только он. Он бережет её спящий разум. Он лечит её переломанные кости и порванные мышцы. Он не дает её крови свернуться. Это он создал наномашины, это он направил людей в нужном направлении для реализации вековой фантазии. И именно он с нехарактерной заботой для машинного разума собирает Арени по частям. Люди лишь пешки, его руки. Они разрезали одежду на лоскутки, они вводили иглы вены и опускали тело в бак. Но самую сложную работу выполняет только Легион.
- Дядя, как она?
- Терпение мальчик мой. Терпение. Наниты исправно выполняют свою работу. Разум её жив и изолирован. Она в коме. Сейчас начинается восстановления тела, но боюсь процесс будет долгим.
Голос профессора был сдержанным и спокойным, а вот голос Гидеона дрожал. Племянник держался, но беспокойство за возлюбленную и безумие Банши выбивали из колеи. Непробиваемая и стойкая психологическая стена дала трещину. Дрожал не только голос, но и руки.
- Банши поют уже третьи сутки, без устали.
- Что на них нашло?
- Не знаю дядя. Мы сделали суточную запись. Ребята работают над звуком, пытаются выяснить, как он работает на психику. Если Банши не замолчат, быть беде. Мы боялись, что запись будет иметь такой же эффект, но как оказалось, она действует не так сильно. Мы отобрали ребят неподвластных гипнозу, но и они подолгу не могут работать со звуком. Если Банши не замолчат, или мы не найдем способ заглушить их, Совет отдаст приказ на геноцид. А я этого очень не хочу делать.
- М-да. Это прекрасные создания, и поют они потрясающе. Надеюсь скоро все закончится.
- Очень на это надеюсь. Вижу ты успел добраться до записи.
- А ты думал, что я упущу такую возможность?
- От старика ничто не ускользнет.
Капек посмеялся, похлопал племянника по плечу и отправился на отдых. Гидеон остался один у смотрового окна лабораторного помещения, за которым в баке «спала» его возлюбленная. Наблюдатели Совета уже давно вернулись в свои обители, погрузились в свои заботы, и наблюдают за женщиной через трансляцию. В самом помещении ведут посменное наблюдение лаборанты, медики и профессора.